— А то, — ответил Ричард, поднимаясь.
Мы летели… то есть почти летели. Треклятая лошадка неслась, роняя клочья пены. Экипаж подпрыгивал на камнях, угрожающе трещал, но ни переворачиваться, ни рассыпаться не собирался. Я же сидела, вцепившись в борта, и молилась об одном: не свалиться бы.
Боги нынешнего мира… не знаю ваших имен, и вообще я атеисткой себя искренне считала, но если вдруг вы все-таки существуете, то спасите меня от моей же глупости.
Меж тем высокая кладбищенская стена приближалась.
И была она серьезна, как линия Маннергейма.
Три метра высоты. Камень. И острые пики, вздымавшиеся через каждые полметра. Над пиками воздух будто бы дрожал… а может, померещилось? Главное, что стена выглядела достаточно внушительной, чтобы выдержать столкновение и с лошадью, и с повозкой, и, что куда печальней, мною. Стена-то выдержит, а вот относительно себя я не уверена. И я сделала единственное, что могла, — заставила себя выпустить края повозки и потянула вожжи, сколько было сил.
— Стой!
Бесполезно.
Лошадь лишь головой дернула, и я едва не вылетела на дорогу.
Мамочки, сейчас мы разобьемся… вот просто возьмем и разобьемся… я зажмурилась и повторила:
— Стой же!
Лошадь завизжала, а под экипажем вдруг что-то очень громко хрустнуло, я открыла глаза ровно затем, чтобы полюбоваться, как летит вперед, подпрыгивая на булыжниках, левое колесо. Правое, крутанувшись, упало в пыль…
Хрустело дерево.
Хрипела лошадь.
Я… кажется, визжала, что совершенно не подобает благовоспитанной особе… стена приближалась, и столкновение, казалось, было неминуемо, когда лошадь вдруг встала на дыбы. Повозка, увлекаемая силой инерции, опасно накренилась, и я все же полетела в пыль… не знаю, Богов ли благодарить, абстрактное Провидение или же собственную удачу, но я не сломала шею.
И не только шею.
Руки были целы. Ноги… и платье вот в пыли извалялось, но это же сущие пустяки.
Кое-как я поднялась. Подобрала ридикюль и зонтик. Изломанные спицы торчали во все стороны, разве что узлами не завязывались. И зонт годился лишь на то, чтобы выкинуть, но я, не иначе как под влиянием стресса, вцепилась в рукоять.
Лошадь убежала…
И как я назад доберусь, а?
Как-нибудь… здесь до города километров пять, а у меня башмаки имеются. Когда страх отступил, вернулось то странное чувство, которое влекло меня вперед, к кладбищу, благо в стене обнаружились ворота. Ну как ворота, калиточка… скромная такая, повозка точно бы не прошла. А вот человек — вполне. За калиткой же меня встречали.
Собака.
То есть в первое мгновенье я подумала, что это собака. Крупная весьма собака.
— Привет.
Собак я не боялась. Я бы даже не отказалась завести щенка, пусть и не овчарку — мечта моего детства, но небольшого мопса или же йорка… хотя нет, йорки мне как порода не нравились категорически.
Зверь наклонил голову.
Нет, все-таки не собака… или местные псы выглядят вот так? Крупная голова с огромными ушами. Левое стояло торчком, правое, драное, накренилось, прикрывая желтый глаз. Вытянутую пасть украшали старые шрамы. Розовый пятачок носа подергивался.
Изо рта свисал длинный язык лилового цвета.
А с языка протянулись нити слюны.
— Ты меня пропустишь?
Собака не проявляла признаков агрессии. Но стоило мне коснуться калитки, она вскочила. Надо же… короткая шея, бочкообразная грудь, как у бульдога, и кривоватые передние лапы.
— Пропустишь…
Шелохнулся обрубок — огрызок? — хвоста.
