И полог, расшитый черными алмазами.
Чаша. Нож… и если повезет — склянка с Кровью Богов…
Ричард сел на землю и, вытащив узкий клинок, полоснул по запястью. Боли он не почувствовал. Он сидел и смотрел, как темные полосы обвивают запястье, скручиваются вязким кровяным жгутом. Кровь впитывалась в землю.
И шелестели прозрачные листья миртов.
— Что ты делаешь? — этот голос заставил очнуться.
— Говорю спасибо…
Она присела рядом и подняла бархат верхних юбок. Полосу батиста оторвала.
— Мы здесь до утра, — сказала Оливия, перетягивая порез. — Кто такая Орисс?
— Что?
— Орисс, — повторила она, расправляя хвосты аккуратного бантика. — Если, конечно, я лезу не в свое дело…
— Ты лезешь не в свое дело. — Ричард высвободил руку. — Лучше приляг и отдохни… поспи.
— Думаешь, я могу поспать, когда это здесь? — Оливия указала на ограду. — Она ведь не уйдет?
— Не уйдет.
Гончая злилась.
Ричард чувствовал эхо ее злости, далекое, но все одно болезненное. Гончая звала.
Требовала вернуться.
И обещала быструю смерть. Щедро с ее стороны. Ее гнев походил на мертвое пламя. Одного прикосновения хватит, чтобы отравить пусть и не тело, но душу.
Она всколыхнется.
Полезет дурное.
Обиды всплывут. Неудачи.
Тоска глухая…
— Ричард. — Оливия тряхнула за плечо. — Очнись… почему я ничего не ощущаю?
— Понятия не имею.
Он потер глаза.
По всему выходило, что гончая, физически оставаясь за оградой, ментально все-таки способна была преодолеть барьер.
Плохо.
И странно, что Оливия не ощущает. Пусть она и лайра, но дар ее слаб. Она должна была первой услышать зов… замереть, позволить гончей заглянуть в самую суть себя. И вывернуть эту суть, сладкую, нежную…
…белое горло.
…тонкие руки.
…кожа нежная… она легко расцветает синяками… и разве Ричард не лукавил, говоря, что мести не желал? Да, она не Орисс, но какая разница? Она сидит, уставилась глазищами своими… жалеет? Нет, лайры не способны к жалости.
Лживые твари.
Этот шепоток разрастался, и Ричарду стоило немалых усилий заткнуть мерзковатый голос. Чей? Гончей? Или собственный, существование которого Ричард пытался не замечать.
— Оливия…
— Я здесь, — она отозвалась сразу. И руку легонько сжала…
…тонкие пальцы. Они бы ломались легко. Как веточки. Один за другим. И Ричард бы наслаждался что собственной силой, что ее слабостью. Она бы кричала. Умоляла пощадить. Обещала… что угодно обещала бы. А он…
— Послушай. — Ричард вытащил ремень из штанов. — Сейчас ты меня свяжешь… хорошо бы запереть, но здесь негде… поэтому свяжи.
— Зачем?
— Затем, что она зовет. А я не уверен, что сумею устоять. Тогда тебе будет плохо.
Он протянул ремень…
…ремнем по рукам… или по плечам… плечи у нее белые, и алые следы ремня неплохо будут смотреться. Ричард создаст свое произведение искусства…
— Пожалуйста, — взмолился он.
И Оливия решилась.
