Может быть, весь город наказан.
Роберт повернулся к нему:
– Где ты услышал эту чепуху?
Полицейский смутился.
– От пастора Уиллера. Он говорит, что это свершения Господа.
– Свершения Господа? И ты веришь в это дерьмо?
– Я верую в Господа больше, чем верю в вампиров.
Роберт с отвращением покачал головой.
– Я не могу поверить, что ты настолько глуп, чтобы поддаться на это.
Лицо Джада снова покраснело, но на этот раз от гнева.
– В этой стране существует свобода религии, сэр, и я могу ходить в любую церковь, в которую хочу, не спрашивая разрешения у своего босса. Вы можете мне приказывать, что делать на работе, но никто не может предписывать мне, что делать в моей настоящей жизни.
– Ты прав, – сказал Роберт. – Извини. – Он посмотрел на Вудса, который вопросительно поднял брови, и сказал полицейскому: – Позвони миссис Фрай. – Пусть она придет и опознает туфельку. Попроси Ли-Анну принести туфельку сюда.
Стив кивнул.
– Да, сэр.
Они с Джадом вышли в коридор. Роберт закрыл дверь.
– Что вы об этом думаете?
– Этот офицер религиозный человек?
– Раньше он религиозным не был.
Вудс вставил в рот незажженную сигарету.
– Гнев Господа. Это пугает меня.
– Вы верите в это?
– Нет, но меня пугает, что другие люди верят. – Он рассматривал карту Рио-Верди, висевшую на стене напротив окна. – Это очень меня пугает.
Сью чувствовала себя неловко, стоя посреди гостиной в доме Джанин и ожидая, когда ее подруга выйдет из ванной, поскольку не могла не думать о ее матери, лежавшей в абсолютно бессознательном состоянии здесь же, на диване.
– Подождите еще минутку! – крикнула ей Джанин.
Сью не ответила, не желая будить громко храпевшую женщину. Она медленно обвела взглядом комнату. Интерьер в доме Джанин был похож на офис дешевого бюро путешествий: на стенах висели рекламные плакаты с достопримечательностями разных стран, причем не прямо, а под разными углами, что, видимо должно было создавать «художественное» впечатление, но на самом деле выглядело печально. «Ранний период белой швали» – так Шелли назвала этот декор. Сью не решилась бы высказаться так резко, но она была согласна с тем, что мать Джанин вряд ли выиграла бы приз за творческий декор интерьера.
Джанин вошла из коридора, поправляя свою замшевую ковбойскую куртку с бахромой.
– Спасибо, что заехала за мной. Не знаю, что бы я без тебя делала.
– Для этого и нужны друзья, – прошептала Сью.
– Так поется в песне. – Джанин кивнула на свою мать. – И тебе необязательно шептать. Она полностью отключилась.
– Нам лучше отправляться. У меня сегодня трудный день. Мне нужно еще оставить машину отцу. Я работаю в газете по утрам, а днем и вечером – в ресторане. Когда бы ты хотела, чтобы я тебя забрала вечером?
– Меня подвезут. – Джанин поправила свою шляпу. – Господи, как я ненавижу проблемы с машиной!
– А кто нет?
– Говорят, что на ранчо будут увольнения. Вот почему я выхожу сегодня не в свою смену – хочу немного подлизаться к начальству.
– Собираются увольнять?
– Они говорят, это из-за тех историй в вашей газете.
Сью рассердилась.
– Это глупо. Газета напечатала статью об убийстве – и теперь «Рокинг Ди» немедленно начинает увольнять работников, потому что плохая репутация заведения может отпугнуть гипотетических гостей следующим летом? В этом нет никакого смысла.
– Нет, – признала Джанин. – Но это казалось логичным, когда Холлис говорил с нами. Я имею в виду, что у него были аргументы. Почему газета всегда фокусирует внимание на плохом, на негативе? Почему бы ей не написать о позитивных аспектах жизни нашего города?
