Она появилась на кухне со всей элегантностью – спина прямая, голова высоко поднята, походка летящая. Взглянув на сестру, Сильви выронила вилку.
– Мои сережки! Я никак не могла найти их после вечеринки, а они, оказывается, были у тебя.
Роуз отшатнулась. Не может быть. Это какая-то ошибка.
– Ты… ты сама мне их положила.
Все вдруг стало ясно. Да, Сильви положила ей сережки – но не в качестве подарка, а чтобы подставить Роуз, словно это она их украла. И дурочка попалась в ее ловушку.
Сильви подошла к сестре, качая головой.
– Могла бы просто попросить.
– Но я… я нашла их у себя под подушкой. – Роуз сделала шаг назад и едва не споткнулась о ножку стула.
– Роуз, – суровым голосом сказала мама. – Снимай сережки. Сейчас же.
Дрожащими пальцами Роуз сняла серьги. Как нелепо смотрелись блестящие зеленые камушки в ее руках с въевшейся в кожу и под ногти грязью. Все это неправильно. Она отдала сережки сестре, представляя, что та сейчас повернет голову и заговорит с ней из отвратительной дыры на затылке. Но Сильви ответила лишь улыбкой, полной жалости.
У Роуз закружилась голова. Желудок сжало.
– Не трогай вещи сестры, – серьезным тоном сказал папа, не выпуская из рук газету и даже не отрывая взгляда от главной статьи номера. Русские снова испытывают ядерные бомбы, но и президент Кеннеди не отстает. Еще немного, и весь мир полетит к черту. В такие моменты Роуз думала: «И пусть. Пусть с неба падают бомбы».
Папа встал из-за стола и сложил газету.
– Поможешь мне с расчетами, Сильви?
– Конечно, папа. Сейчас приду. – Сестра убрала в раковину свою и папину тарелки и добавила: – Серьезно, Роуз, если захочешь что-то взять у меня, просто попроси.
Мама улыбнулась старшей дочери – какая добрая, совсем не злопамятная. Никто не понимал, что все это одно притворство. Роуз бросила на сестру свой самый злобный взгляд, в котором отчетливо читалось: «Меня ты не проведешь».
Сильви вышла за отцом, а мама стала собирать тарелки со стола. Она забрала и тарелку Роуз, хотя та еще не доела.
– Мама, я честно тебе говорю, Сильви сама дала мне сережки. Они лежали под подушкой.
Мама молча посмотрела на Роуз, и от этого взгляда по телу прошел холодок. Мама будто говорила: «Я совсем тебя не знаю, ты мне чужая».
– Хватит уже врать, Роуз, – наконец сказала мама. – И если ты еще хоть раз украдешь что-нибудь у сестры, последствия будут очень серьезными.
Роуз
Когда следующей ночью Сильви снова исчезла, Роуз откинула одеяло, слезла с кровати и, затаив дыхание, прислушалась. Где же она, где эта гнусная, жестокая сестра, которая подложила Роуз серьги, чтобы выставить ее воришкой? Что еще она задумала?
Роуз вдруг ощутила неминуемую опасность. Произойдет нечто плохое. Воздух наэлектризовался, как перед грозой.
Она сдвинула в сторону тюлевые занавески и выглянула во двор, залитый серебристым лунным светом. Дорожка мерцала, как драгоценные камни, а мотыльки тщетно бились о фонарь у конторы. Ярко горела вывеска, но среди ночи на десятом шоссе было пусто.
«Мотель «Тауэр». 28 номеров. Бассейн. Есть свободные места».
Зачем папа вообще тратил электричество на эту вывеску? По шоссе теперь ездили только местные жители.
С новой трассы доносился гул грузовиков. Она казалась живым существом. Вечно полна машин, никогда не спит.
Рядом с башней вдруг мелькнула тень.
Накинув халат, Роуз вышла из комнаты, но остановилась у спальни родителей. Разбудить бы их и сказать: «Сильви опять нет. Она в башне».
Только они не поверят. Даже не выйдут из дома, чтобы удостовериться. А если выйдут и найдут Сильви в башне, у Роуз будет уже другая проблема. Страшно подумать, на что пойдет Сильви, чтобы отомстить сестре.
А вот если застать ее врасплох, появятся улики, и тогда, возможно, впервые в жизни Роуз возьмет верх.
Она проскользнула мимо родительской спальни, спустилась по застеленной ковром лестнице и вышла на улицу через переднюю дверь. Ночью на удивление тепло для конца сентября, воздух тягучий и влажный, как чье-то дыхание. Лето не спешило уходить. Трещали сверчки. Пели цикады. На дорожке сидел богомол, сложив лапки в молитвенном жесте, который на самом деле помогал привлечь жертву.
Сильви однажды рассказала, что самка богомола отрывает самцу голову. «Самая жуткая среди каннибалов», – добавила она. Сильви затронула эту тему за ужином, и мама бросила на обеих дочерей предостерегающий взгляд.
Роуз ступала босыми ногами по твердым и теплым камушкам. Свет в номерах не горел, машины рядом не стояли.
