речи.
– Подтверждаю, – вмешался Мейер. – По этой же причине действия шахских войск по подавлению революции оказались неэффективны. Полное отсутствие инициативы и жуткая медлительность и неповоротливость.
Вэнс взглядом поблагодарил генерала за поддержку и продолжал:
– Что касается идеи поставить на исламистов, чтобы не допустить прихода к власти красных, то такой вариант тоже прорабатывался, – госсекретарь взглянул на Бжезинского, – однако по не зависящим от нас причинам не смог реализоваться.
– Кстати, об этих причинах, – сказал Картер. – Я хочу понять, как произошла эта история с Хомейни? И надеюсь, вы мне ответите, Стэн? – Президент в упор посмотрел на директора ЦРУ. – Ведь такие вещи в вашей компетенции.
– Тут действительно начинаются загадки, мистер президент, – сказал Тернер. – Начать хотя бы с фугасов, которыми взорвали Хомейни со свитой. Я разговаривал со специалистами, и они в один голос утверждают, что закладка такого количества фугасов – дело не часов и даже не одних суток. Впрочем, при традиционном арабском раздолбайстве, кто будет обращать внимание на рабочих, роющихся на обочине дороги? Честно говоря, сэр, если бы моим ребятам понадобилось кого-то взорвать, они действовали бы так же. Но тут возникает вопрос: как неведомые диверсанты успели заложить фугасы, если решение о высылке Хомейни было тайно принято иракским правительством вечером 1 октября и передано Хомейни утром 2 ноября, причём уже через три часа Хомейни и компания выехали к кувейтской границе? Если даже была утечка из иракских верхов, то всё равно не успеть. Ведь до того заседания правительства Ирака, 1 октября, о планах высылки Хомейни знал разве что сам президент Аль-Бакр и хорошо если один-два человека из его ближайшего окружения. Мои агенты натолкнули иракские власти на то, чтобы проверить другие дороги, ведущие из Наджафа. И на дорогах, ведущих в Кувейт, нашли заложенные фугасы!
– Есть подробности? – спросил Картер.
– Есть! – ответил директор ЦРУ. – Вы будете смеяться, сэр, но это НАША взрывчатка и НАШИ взрыватели. Так что в результате мы имеем ещё и испорченные отношения с Ираком, сколько ни объясняй, что нашу взрывчатку и взрыватели можно раздобыть в половине стран мира!
– Почему-то мне не смешно, – мрачно заявил Картер, сверля взглядом Тернера. – Ещё что-то нашли?
– Нашли, – кивнул Тернер. – Несколько вещей иранского происхождения, указывающих на шахскую спецслужбу САВАК.
– По-вашему, это люди шаха? – спросил Картер.
– Всё слишком указывает на это, мистер президент, – ответил директор ЦРУ, – именно потому я очень в этом сомневаюсь. Но самое интересное даже не это. Заминированные дороги из Наджафа в Кувейт показывают, что диверсанты точно знали, что Хомейни будет выслан из Ирака, причём ещё до того, как это решение приняли сами иракцы, и они знали, что Хомейни поедет именно в Кувейт, ещё до того, как он сам принял такое решение. Но они не знали, по какой дороге он поедет, поэтому подстраховались, заминировав все дороги, ведущие в Кувейт, хотя Хомейни запросто мог уехать в Иорданию, Турцию или даже в Саудовскую Аравию, Сирию, да просто улететь в любую страну. Но они знали, что он этого не сделает, иначе заминировали бы все дороги из Наджафа.
– Действительно, мистика какая-то, – согласился президент.
– А если утечка из окружения Хомейни? – спросил Бжезинский. – Скажем, обсуждали за некоторое время до этого планы возможного отъезда, и Хомейни сказал, что в случае чего поедет в Кувейт?
– Неубедительно, – помотал головой Тернер. – Планы возможных действий всегда можно переменить. Хомейни мог решить в последний момент не ехать в Кувейт, а, скажем, лететь в Париж. В этом случае покушавшиеся – а они явно профи высокого класса – должны были подстраховаться и заминировать все возможные направления.
– Но кажется, кто-то из окружения Хомейни остался в живых? – спросил Уэбстер.
– Да, – отозвался Тернер, – доктор Абольхасан Банисадр, экс-профессор Тегеранского университета, называет себя «просвещённым мусульманином- демократом», входил в ближний круг Хомейни и даже называл себя его «духовным сыном». Накануне отъезда Хомейни оказался в больнице с серьёзным отравлением, благодаря чему и уцелел.
– Дешёвый фокус, – усмехнулся Бжезинский. – Вот вам и подозреваемый.
– Мы тоже так думали сначала, – ответил Тернер, – но не сходится. Мои агенты беседовали с врачами той больницы. У Банисадра действительно было довольно тяжёлое отравление. Правда, мои специалисты утверждают, что это можно организовать, рассчитав всё так, чтобы избежать летального исхода. Но! Банисадр оказался в больнице до того, как иракское правительство решило выслать Хомейни. Хотя после победы революции Раджави пригласил Банисадра в Тегеран, где его сделали президентом Исламской Социалистической Республики. Должность почётная, правда, власти – как у английской королевы, если не меньше. Банисадр попытался разъезжать по стране и толкать речи, но после нескольких покушений, чудом не увенчавшихся успехом, засел в бывшем шахском дворце и носа оттуда не кажет. Только пишет статьи в прессу и записывает выступления для радио и ТВ, за что местные острословы уже переделали Банисадр («сын вождя» на фарси) на Банихарф («сын болтовни»).
– Всё это интересно, – сказал Картер, – но мы отвлеклись. Кто же всё-таки взорвал Хомейни?
– Есть три версии, – ответил Тернер. – Возможно, это русские. За это говорит профессионализм и то, что Советы явно выиграли от всего этого дела.
