посадить девушку на загривок, и вперед! Сдерживали его два обстоятельства. Во-первых, рядом были пусть не друзья, но все же невольные союзники, и предавать их не хотелось. А во-вторых, неизвестна численность врагов, с которыми рано или поздно придется схлестнуться. Так что приходилось обуздывать душевные порывы и двигаться в темпе, который могли выдержать обычные, пускай и неплохо подготовленные люди.
Правота его мыслей подтвердилась очень скоро. Фактически одновременно с тем, как выявилась вопиющая несогласованность в действиях их отряда. Если совсем точно, на привале.
Устроившись на ночлег, Торн решил зря не напрягаться. Уже потому, что, по его собственному мнению, и так сделал более чем достаточно. Обеспечил быстрый переход не только без потерь, но и в относительно комфортных условиях. Даже путь несколько сократил, где можно, срезая углы. Спору нет, те, кого они преследовали, хорошо знали дорогу, но чутье и инстинкты оборотня позволяли уверенно и быстро проскакивать места, всем остальным кажущиеся непроходимыми.
Все так, но и сам Торн устал. Отвык от долгих переходов, а по лесам вроде этого и вовсе несколько лет не шлялся. И, совершенно логично рассудив, что раз он взял на себя роль проводника, то охрана ложится на плечи морских пехотинцев, а магическая составляющая обеспечивается соответственно фер’Аттачем и Лансом. Иначе, спрашивается, какой от магистров вообще толк. Поэтому он завалился на кучу собственноручно наломанных веток да кинул вокруг себя «паутинку». Это заклинание для раннего обнаружения почти не требовало сил, да и его-то Торн поставил на всякий случай, не более. Элка, тоже вымотавшаяся за день, немедленно пристроилась рядом – так было и теплее, и безопаснее – и тут же заснула. Минутой позже задремал и Торн.
А вот у попутчиков все вышло чуточку иначе. Морские пехотинцы оказались на высоте и охранение выставили, а вот маги… Увы и ах, они о необходимости магической защиты даже и не подумали. То ли от усталости, то ли просто расслабились за годы спокойной жизни, а скорее, и от того, и от другого вместе. И результат получился соответствующий.
Напали на них сразу после полуночи. Те, кто решил пощупать непрошеных гостей на прочность, дело свое знали неплохо и явно занимались подобными мероприятиями не в первый раз. Во всяком случае, обоих часовых они сняли вполне профессионально. Бесшумно подкрались – и набросили на головы мешки, в которых была смесь перца и еще какой-то едкой дряни. Опытные, хорошо подготовленные морские пехотинцы оказались выведены из строя после первого же рефлекторного вдоха. Жуткий спазм – и все, теперь они мечтали только не задохнуться и о сопротивлении даже не помышляли.
Ну а потом – решительная и бесшумная атака. И повязали бы всех, если бы не кажущаяся бесполезной «паутинка» Торна. И еще тот факт, что реакция оборотня, отточенная некоторым (и немалым) жизненным опытом, оказалась мгновенной и агрессивной.
Это было страшно. Над догорающим костром взлетела вдруг темная, бесформенная фигура, состоящая, казалось, из одних клыков и когтей. Нагоняющий ужас рык – и два не успевших не то чтобы понять, а даже просто повернуться врага оказались буквально разорваны пополам. Третий, стоявший чуть дальше, начал разворачиваться, и оборотень смахнул ему голову. Лишь четвертый успел выставить копье – логически правильное, но совершенно бесполезное в данном случае решение. Взмах лапы – и древко оружия разлетелось на несколько гладко срезанных кусков. Второй взмах – и человека вскрыло от горла до паха. Легко перемахнув через все еще живой гуляш, Торн взревел от злости и врубился прямо в центр так и не успевших организовать подобие сопротивления врагов. Еще минута, и все было кончено.
Злобно рыкнув в темноту напоследок – а вдруг там кто-то еще скрывается – Торн встряхнулся. С шерсти во все стороны полетели комочки грязи и чужой крови. Ну а потом за какую-то секунду, как и положено истинному, взрослому оборотню, перетек в привычный человеческий облик.
Следующее, что сделал Торн, это громко выругался. В этот раз трансформация в боевую форму прошла крайне неудачно, вся одежда, что была на нем в тот момент, разлетелась в клочья. И стоял он теперь, в чем мать родила. Сзади хихикнула Элка, но Торн, нимало не стесняясь, повернулся и сердито рыкнул на нее. Девушка, окинув его взглядом, покраснела, как маков цвет – это было видно даже в свете вновь разгорающегося костра – и быстро-быстро, не поднимая больше глаз, полезла в мешок оборотня. Через минуту Торн уже влез в запасные штаны, и только сейчас обратил внимание на остальных спутников, застывших, словно мухи в янтаре.
– Ну, чего вылупились? Смущаю? Так могу отвернуться. И не надо завидовать, – хмыкнул Торн, больше чтоб разрядить обстановку, нежели по реальной необходимости. Однако морпехи, видимо, имели достаточно устойчивую психику. Во всяком случае, один из них, здоровенный детина с абордажным топором в руках, нашел в себе силы и мужество, чтобы пискнуть:
– Чему завидовать?
– Моим выдающимся достоинствам, разумеется.
Короткие смешки показали, что из шокового состояния народ начал выходить. Что же, тем лучше.
– Оборотень я, оборотень. Не волнуйтесь так, своих не ем.
– Почему? – на этот раз голос топороносца звучал уже несколько мужественнее. Во всяком случае, на фальцет не срывался.
– А вы жесткие и невкусные. Шучу, не тряситесь так. Я вообще людей не ем – папа с мамой запретили.
Вновь смешки, теперь уже более смелые. Похоже, поверили, тем более, сказал им Торн чистую правду. Не ест. Но не сказал, что не убивает. Впрочем, они на это внимания опрометчиво не обратили. Наивные… Вздохнув, Торн махнул рукой:
– Все, хорош. Надо осмотреться, а то опять кто-нибудь приползет.
Вот тут рефлексы у людей и сработали. Осмотрелись быстро, и масштаб ущерба оценили тоже. Ничего хорошего, но жаловаться нет смысла – могло
