может пригодиться». Подыскав таким образом рациональное объяснение своему спонтанному поступку, Ангелина окончательно успокоилась. Теперь можно было думать, что она, как правильный взрослый вампир, опиралась не на какие-нибудь глупые чувства, а на разум.
Они прошли через двор и оказались в закутке перед черным автомобилем. Рядом с ним стояли несколько человек, двое из которых были в наручниках — невысокий харизматичный человек с уверенным лицом, чем-то напомнивший Лине родного отца, и уже знакомая ей темноволосая, коротко стриженная Лора. Еще двоих — щуплого невыразительного парня в очках и красивую женщину с асимметричной стрижкой, даже в эту ночь одетую в элегантное черно- красное пальто и сапожки на высоких шпильках, заковывать в наручники не стали, да и непохоже, чтобы они могли оказать какое-либо сопротивление. Парень был программистом и вместе с Лорой составлял остатки второго отряда Евгения Михайловича. А женщина в черно-красном пальто — Светлана, психолог и личная помощница Евгения Михайловича.
Лина с интересом посмотрела на легендарного директора охотников за артефактами, которого видела впервые. Несмотря на кажущуюся мягкость, у этого мужчины были холодные глаза, за которыми словно постоянно крутились шестеренки работающего механизма. Она, слава богу, уже немного научилась разбираться в людях, и этот, как и отец, точно знал свою выгоду и умел извлечь ее из всего. Эта ассоциация заставила Ангелину скривиться.
Евгений Михайлович бросил в ее сторону лишь беглый взгляд и уставился на Полякова.
«И вправду не ожидал!» — радостно отметила вампирша.
— Какая неожиданность! — Директор по-прежнему смотрел на Полякова. — Если тебе, Сергеич, захотелось со мной поговорить, могли бы обойтись без этого шума.
Александр Сергеевич криво усмехнулся.
— Если бы тебе, Михалыч, удалось проскользнуть мимо моего патруля, ты бы предпочел обойтись без этого разговора, — парировал он. — Давай без театральных представлений. Ты человек неглупый, а я устал, у меня, знаешь, радикулит и дела в Москве…
— Значит, выслужиться за мой счет хочешь! — Евгений Михайлович начал терять над собой контроль. Пока это было еще не слишком заметно, но Ангелина отчетливо чувствовала его панику и слышала неровное биение сердца… такое соблазнительное биение… Ведь она была вампиром, а страх всегда провоцирует вампирскую жажду.
— А что плохого в том, чтобы изобличить предателя и заговорщика? — ответил Поляков. Вот он оставался непрошибаемо спокоен.
— Это мы еще разберемся, кто предатель! — Евгений Михайлович поправил ворот плаща. — Ты не знаешь, во что ввязался, Сергеич.
— Знаю.
— Не знаешь. И свидетелей у тебя нет, — видя, что его не собираются убивать прямо сейчас, директор успокоился. Очевидно, у него уже начал складываться некий план.
— Неужели? — Поляков иронично посмотрел на оппонента. — И ребят вот этих в расчет не берешь? — он кивнул на «русичей».
— Меня оклеветали перед этими ребятами. Кто-то настроил их против меня, и теперь я даже вижу, кто, — Евгений Михайлович прищурился, — но поздно… А мои, — он кивнул в сторону очкарика и Лоры, — не разобравшись, ввязались в конфликт, устроили нечто вроде жестокого соревнования. Я пытался их удержать, но молодежь нынче неуправляемая…
«Они не доживут до разбирательств. Ни те, ни эти, — вдруг отчетливо услышала его мысли Ангелина. — Попадем в Москву, и я все улажу. Их не станет, и мне будет легче отмазаться».
Это было немного чересчур. Ангелину даже слегка замутило от чувства омерзения. Ну и тип! Все еще надеется выкрутиться и готов ради этого убить даже тех, кто оставался ему верен, несмотря ни на что, на протяжении всего этого времени! Бывают же такие типы — мерзкие, как розовые извивающиеся черви.
— Он собирается избавиться и от своих, и от чужих, — услышала Ангелина собственный голос.
И тут же пожалела: ну зачем? Говорил же Отец — тот, который с большой буквы, — что не нужно вмешиваться в людские дела, чем больше между ними смуты, тем легче исподволь ими управлять. А она, наверное, сошла с ума, или это просто ночь безумных поступков.
— Он это может, — Поляков теперь не скрывал презрения. — Но я прослежу, чтобы этого не случилось. Его покровитель уже отказался от него.
— Да ты вообще зарвался!.. — Лицо Евгения Михайловича стало жутким.
И тут произошло нечто невероятное. Из ладони бывшего директора выскользнул бумажный шарик. Он перекрутился в воздухе и развернулся, став книжной страницей. Время будто застыло, а страница стала медленно изменяться. Некоторые фрагменты текста на ней пропали, и вместо них выступили новые.
Новый текст, написанный красным, мигнул, а потом страница растаяла в воздухе, словно ее и не было.
Вместе с тем изменилась и ситуация.
Евгений Михайлович вдруг перенесся на несколько метров в сторону. Наручники исчезли. Теперь в правой руке директор держал пистолет, а левой прижимал к себе, прикрываясь ею, как щитом, неизвестно как оказавшуюся рядом Динку.
Его сообщница Лора тоже теперь была свободна и к тому же вооружена небольшим пистолетом-пулеметом.
— Вот ведь блин! — теперь Поляков выглядел действительно изумленным.
