– Я тебя люблю, – сказал он.
Дара захохотала.
– Нет, дружочек. – Она погладила его по волосам, провела кончиками пальцев по щеке. – Ты не меня любишь, а то «хорошо», которое у нас с тобой под одеялом получается.
– Почему? – обиделся он.
– Потому. Я вот, дружочек, тебя не люблю. Но с тобой мне хорошо. Очень-очень. А тебе со мной. Давай всё это так и оставим. Красивые словеса не для нас, не для охотников…
– Красивые словеса не для нас, – проговорил Вениамин, глядя в глаза Алисанде. – У нас есть дело, Санди, понимаешь ты или нет? Дело! Мы, мужчины, для того и нужны, чтобы дело делать. Нет дела – нет нас. А есть только трутни. Слыхала про таких?
Алисанда молчала.
– Селение Пахт. – Маг привстал в стременах. – Добрались, ваша светлость.
Пахт был именно «селением» – уже не деревня, но ещё и не «городок». Здесь имелся каменный храм Спасителя; лавки купцов, большая и относительно чистая рыночная площадь.
Народ кланялся, расступаясь перед конной чародейкой. Куда более скромно одетый Вениамин подобного уважения не удостоился.
– Где ты будешь его ждать?
– Он нас сам должен найти. Во-он там приличная таверна. Давай, милый Вениамино, расчищай дорогу даме. Пусть даже ты её и не любишь.
Маг поморщился, как от зубной боли.
Ничего не ответил, пошёл к дверям таверны, раздвигая народ мечами в ножнах – теми самыми, работы кобольдов, что ещё недавно украшали стену гостиной в его башне. На спине чародея висел внушительных размеров заплечный мешок.
Алисанда очаровательно капризничала, гоняла туда-сюда бедолагу трактирщика, и так извертевшегося от почтительности.
– Сколько нам ждать, Санди?
– Не знаю. Но ле Вефревель всегда держал своё слово.
Время текло медленно и тягуче. Разговор не клеился. Чем дальше, тем больше нервничала чародейка и тем чаще Вениамин, словно невзначай, опускал руку на завязки мешка, точно желая убедиться лишний раз, что тот никуда не делся.
День отгорел. Маг и волшебница посидели в таверне, побродили по торжищу, Алисанда даже мимоходом вылечила малыша, с которым робко приблизилась к ней молодая селянка. Случай был непростой, однако сработала чародейка умело и быстро. «Ничего не скажешь, сильна» – в который уже раз невольно подумал Вениамин.
Спустился вечер, рыночная площадь обезлюдела. Приветливо светились окна – таверна «Пунцовая Роза», корчма «Волк и Медведь», трактир «Унеси ты моё горе» – к их дверям тянулся народ.
– Санди, ты уверена, что…
– Уверена. – Алисанда озиралась по сторонам. – Точнее, была уверена. Это… совершенно не похоже на Гийома. Он был переговорщиком со стороны Гримменсхольма, причём уже давно. Он никогда так не опаздывал.
Помолчали.
Маг и чародейка застыли посреди пустого пространства, торопившийся к немудрёным вечерним развлечениям люд старательно обходил их стороной.
– Мне это не нравится, – сквозь зубы процедил Вениамин. – Что-то мне на ум красотка Беата приходит…
– Красотка?! Ты считаешь её красивой?!
– Оставь, Санди. Сейчас не время прикидываться девочкой-девочкой.
– Да, – волшебница прикусила губу. – Прости, Вен. Я… действительно тревожусь.
– Пойдём, приведём коней. Нет, я тебя тут одну не оставлю! Пошли вместе.
Привели скакунов. Вновь ждали, в медленно сгущающихся сумерках. Алисанда не находила себе места.
– Как вы должны были связаться с ним? Как вы вообще вызывали друг друга на переговоры?
Волшебница не ответила.
– Брось отмалчиваться, Санди. Теперь это не имеет смысла. Я понимаю, у тебя собственная игра, но я почти уверен – что-то пошло не так. И вполне допускаю – это связано с Алой Леди.
– Я допускаю вообще всё, что угодно, – сквозь зубы процедила чародейка. – Ждём, Вен; ждём до полуночи. С вампирами надо выполнять договорённости более чем скрупулёзно.
– Разве я против?
