Не жилец…
А ведь он не был плохим человеком. Вернее, старался по мере сил быть хорошим. Но ревность поселилась в груди, как червяк в завязи яблока, и сожрало изнутри сердце, а с ним и все человеческие чувства. Ревнивец подобен безумцу. Неужели нельзя просто доверять человеку, с которым стоял под венцом и обменивался клятвами верности? На взгляд Коэла, у Ланса не было надежды покорить сердце Реналлы. Возможно, девчонке льстило, что она удостоена внимания прославленного менестреля, но не более того. И как ей теперь жить, неся в себе все, что произошло, осознавая, что муж ее погиб, пытаясь устроить убийство ее поклонника?
Пальцы Коэла легонько сжали запястье альт Горрана.
– Простите меня, пран Деррик. Простите, если можете. Я буду молиться за вас.
Ни единой черточки не дернулось в лице гвардейца.
Коэл вздохнул, выпрямился и зашагал во двор, где его уже должны были поджидать стражники. Ну, или вот-вот соберутся.
Реденькая стайка зевак потянулась следом.
Вот и замощенный базальтовыми, плотно пригнанными плитами внутренний двор. Мальчики-грумы держали три пары коней. Еще одну выводили из широких ворот приземистого здания конюшни. Сержант внимательно следил за выполнением приказа.
– Еще долго? – бросил Коэл, оглядываясь по сторонам. Потеря времени может им серьезно помешать.
– Сейчас-сейчас, – кивнул стражник. – А вот и наши!
К ним трусцой бежали люди в сюркоттах с черным единорогом на груди. Люди, подчиненные Коэлу. Четверо несли на плечах аркебузы и сошки.
– Отлично! – воскликнул капитан, увидев последнюю пару лошадей, появившуюся во дворе. – По коням!
В это миг послышался резкий, искаженный злостью голос:
– Что здесь происходит?! По какому праву!
На крыльце колыхалось необъятное пузо барона Льюка альт Кайна.
– Пресекаем государственную измену! – четко и громко выпалил Коэл, выпячивая грудь.
– Почему не доложили? Где гвардия?
– Объяснения потом! – гаркнул Коэл, хватаясь за гриву подведенного коня. Поймал носком стремя. – Медлить нельзя! Время не ждет!
Вскочив в седло, он увидел какого-то гвардейца, подобострастно припавшего к уху барона и что-то шепчущего, указывая пальцем в сторону заднего двора.
– За мной, рысью! – скомандовал альт Террил.
В спину ударил истошный крик барона Льюка:
– Остановитесь, капитан!
– А что, есть приказ герцога или герцогини-регентши? – прищурился Коэл.
– Есть мой приказ, капитан!
– Я не служу Дому Охряного Змея! Вперед!
И пришпорил коня, направляя его прямо на кинувшихся наперерез гвардейцев.
prestissimo risoluto
Ланс трясся в тесной карете, в которой в Аркайле перевозили особо опасных преступников. Напротив дышал луком один из надзирателей. Коренастый, с крупным пористым носом и сальными прядями. Почему-то непромытые волосы охранника раздражали менестреля больше, чем зловонное дыхание. Хотя, если подумать, случалось ему сражаться бок о бок с наемниками, которые смердели сильнее и мылись реже. Так что ничего ужасного не происходило. Если не считать того, что его впервые в жизни отправляли на пожизненное заключение в подземелье Северной башни, о котором в Аркайле ходили легенды.
Все знали, что отстроили само фортификационное сооружение лет четыреста назад. Тогда оно очень помогло в затяжной войне с браккарцами – прикрыло гавань благодаря дальнобойным баллистам и отогнало галеры чужаков на безопасное расстояние, воспрепятствовав высадке десанта в самой столице. Островитяне высадили-таки пехоту в двух лигах к югу, на узкой и длинной песчаной косе, но войска генерала Лойса альт Кратта перегородили перешеек и дали бой превосходящим силам противника. Потеряв ранеными и убитыми почти треть отряда, браккарцы отступили, попав на обратном пути в шторм, где лишились еще половины воинов. Именно после этого случая изображение Северной башни начали чеканить на серебряных монетах Аркайла.
В наступивший так называемый мирный век, ознаменовавшийся лишь мелкими стычками на границе с Унсалой, холм, на котором стояла башня, оброс крепостными стенами, здесь разместили большой гарнизон. Еще сто лет спустя фортификационные сооружения переделали с тем, чтобы разместить орудийные батареи – алхимики уже придумали пушечное зелье. Идея прятать в подземелье Северной башни государственных преступников пришла в голову прапрапрадеду покойного Лазаля. Именно сюда герцог Жайден отправил младшего брата, устроившего заговор, и полтора десятка мятежных баронов, которым хотелось видеть в короне его, а не законного правителя. Для них оборудовали одиночные камеры, в которые никогда не проникал свет. Узники
