– Да… я как-то не подумал, – растерялся Харалд, и его лицо помрачнело. – К отцу, да. Хочу похоронить его в семейном склепе. Ты знаешь, никак не могу поверить, что его нет в живых… кажется, сейчас войдет, хлопнет меня по плечу…
Голос Харалда прервался, и он отвернулся к окну, чтобы скрыть слезы. Мужчины сделали вид, что ничего не заметили, и Жересар обычным будничным голосом сказал:
– Откапывать пойдем. Нед сразу сказал – теперь туда, в подземелье. И прямо сейчас, как Нед очнется. Времени терять не будем.
– Ты чем его опоил? – хмыкнул Харалд. – Ни разу не видел, чтобы он так отрубался! Его напоить невозможно – знал бы ты, какую гадость мы пили у ардов! И он так и не упал.
– Тебе не надо знать, – уголком рта улыбнулся Жересар, – это для тех случаев, когда человеку трудно терпеть боль, для операций. Неду не помешает отдохнуть… Я ему в кружку подлил, иначе он бы не согласился.
– И не стыдно? – Нед поднял руку и вытер лоб. – Отравитель!
– Нет, не стыдно, – хмыкнул лекарь. – Ты бы не стал пить, а я что, мучить тебя должен? Эта пакость застряла в кости, пришлось кость долбить, мясо резать. Теперь все в порядке. Как себя чувствуешь?
– Устал немного. И есть хочу. Видно, много сил потратил. Сейчас поедим и пойдем. Ты запомнил, где они лежат? Я про Санду и Хеверада.
– Только если идти от того места, где я выбрался, от выхода подземной реки, – кивнул Жересар. – Дойдем. Ночью будем Ису хоронить…
– Вы знаете, что теперь в доме Имара живет Великий Атрок, твоя мать, Харалд? – осторожно осведомился Сенерад. – Вы собираетесь проникнуть в усыпальницу тайно? Это не получится. Великий Атрок вам не позволит.
– Мы не пойдем тайно, – помотал головой Нед, – мы пойдем открыто. И мне все равно придется поговорить с Женеверой, как одному главе испаса с другим. И вот еще что… Господа, мне нужно всех вас принять в Братство Ширдуан, в Северный испас. Вам понятно почему?
– Понятно, – кивнул Жересар, – ты боишься, что она может на нас напасть, мы же не из Братства Ширдуан! А что нужно сделать, чтобы мы стали членами организации Ширдуан?
– Я с помощью амулета Северного испаса поставлю вам метки. Прямо на запястье. В присутствии амулета ваши метки будут слегка светиться. Это не долго, не больно и… навечно. Если не изобрести заклинания, снимающего метку. Но я такого не знаю. Обычно ставят метку под мышку, но мне хотелось бы, чтобы сразу было видно, что вы – это вы.
– Я согласен, – кивнул Жересар, – навечно так навечно. Давай уж всем ставь, и Сенераду тоже. Как ты, согласен, старый пень?
– Не такой уж старый и не такой уж пень! – сердито фыркнул лекарь и, хитро блеснув глазами, добавил: – Восстанавливаешься, Коста? Давно не видел, чтобы ты шутил. Ладно, ладно, не зыркай. Согласен я, конечно. Хуже-то не будет. Интересно – амулет-то твой какой нужный… Я-то думал, он всего лишь символ власти, всего лишь побрякушка. Послушай, Нед, а ты задумывался, как следует изменить структуру государства, когда все закончится? Только не говори, что ты засядешь в крепости, на краю света, и будешь там ловить рыбу, нырять за ракушками и спать со всеми своими женами… Кстати, не знаю, как ты с ними разберешься. Насколько я знаю баб, они и в одиночку мозг прогрызут, а уж втроем… брр! То-то я не женюсь! Мне одного раза хватило.
– А куда твоя жена делась? – полюбопытствовал Нед. – Ты никогда о ней не говорил.
– А чего я буду распинаться перед вами, щенками малолетними? – хмыкнул Сенерад. – Не ваше дело! Да ладно, расскажу. Давно это было. Я еще при дворе тогда служил, королевским лекарем. Жена из дворян, само собой. Ну и… грызлись днями и ночами. То ей надо денег на новые украшения, то на дом, то на лошадей – на выезд, то еще на что-то. Грызла целыми днями. Из-за нее и начал продавать не то, что надо, не тому, кому надо… пока не попался. Как только я в бега подался, она тут же сбежала с молодым дворянином с юга, прихватив все сбережения. Правда, потом он ее придушил – мне так говорили. И поделом. А начиналось все так хорошо – любовь, жаркие ночи… Закончилось вот плохо. С тех пор я предпочитаю платить за разовую любовь: заплатил – и доволен. На кой демон мне постоянная дура, которая мечется-мечется по дому, мечется-мечется… Прибил бы!
– А кухарка? – хмыкнул Жересар. – Ее ты откуда взял?
– Да просто получилось так… – смутился лекарь. – Пришла как-то полечиться, руку порезала рыбным ножом. Я и вылечил. Она никто, не дворянка, просто хорошая женщина. Ухаживает за мной – и довольна. И я доволен. Ну не надо, не надо такие рожи строить! Кстати, Коста, а что с твоей женой? Ты связывался с ней с тех пор, как ушел на войну?
Жересар замер, его лицо стало неподвижным, будто выточенным из камня. Он долго молчал, и, когда уже казалось, что лекарь не ответит на вопрос, он все-таки сказал:
– Я боюсь. Боюсь пойти к ней, посмотреть в глаза и сказать: «Милая, прости, я убил наших сыновей!»
– Дурак! – резко сказал Сенерад. – Она ждет тебя, волнуется, и что ты?! Ты ни в чем не виноват, Коста! Так получилось! Они честно выполнили свой долг! Тех, кто виноват в их смерти, уже нет в живых! Не считая двух скотов… Ты должен поехать к жене, утешить ее… а она утешит тебя. Ведь у тебя еще дочь! А твоя жена еще молода, она может родить! Почему ты не рассматриваешь этот вопрос?
– Убил своих сыновей, и давай-ка я настрогаю новых, да? – скривился Жересар. – А этих убью – новых сделаю?!
– Тьфу! Ну что за упрямое животное?! – выругался старый лекарь. – Ну как ты можешь так говорить, идиот?! Я сам с тобой поеду!
– И я, – вмешался Нед. – Я поеду. Я тебя не оставлю. И Сенерад дело говорит. Подумай.
