удобств. Видно было, что арды могут жить так годами, десятилетиями, не испытывая ни малейшего неудобства. Девушки-ардки мало чем уступали мужчинам-ардам – за все время путешествия Нед не услышал от них ни слова жалобы. И это при том, что они уже привыкли жить с комфортом в гостеприимном, теплом Замаре. Впрочем, все спутники Неда показали себя достойно. Даже близнецы, которые хоть и ругались, стонали и ворчали, но исправно шли вперед и даже умудрялись хулиганить, время от времени стараясь попасть плевком в затылок друг друга, – плевок на лету замерзал, и в голову попадала ледышка, летящая, как камень из пращи. Близнецы утверждали, что таким способом они осваивают новый способ единоборства – если умело плеваться, можно ледышкой выбить глаз противнику и лишить его способности сопротивляться.
Нед не протестовал против их шалостей – что бы ни делали, лишь бы не ныли. Нытья он не переносил категорически и приходил от него в ярость. Его характер с некоторых пор стал гораздо более взрывным, а преодолеваемые трудности не прибавляли спокойствия душе Неда. Он на самом деле терзался мыслью, правильно ли поступил, отправившись в это путешествие. Все-таки нужно было дождаться лета… наверное.
Толстая деревянная дверь открывалась внутрь дома. Это и понятно: если завалит вход, а дверь открывается наружу – как выбираться на белый свет? Судя по следам, из дома сегодня выходили, но следы были уже прочно заметены метелью. «Похоже, что обитатели дома не очень-то торопятся подышать свежим воздухом», – подумалось Неду.
Агор толкнул дверь – массивный деревянный щит, окованный железом, даже не вздрогнул от толчка крепыша. Тогда ард несколько раз сильно ударил в дверь ногой, крепко выматерившись и буркнув что-то вроде «заснули, животные!». Тогда, минуты через две, дверь внезапно открылась, выпустив наружу струю теплого, пахнущего псиной, хлебом и горелым маслом воздуха. В узком дверном проеме показалась физиономия, украшенная густой бородой и уродливым шрамом через все лицо, сделавшим физиономию владельца «украшения» подозрительно-злобным, страшным, как у демона из сказок. Впрочем, и без шрама человек явно не отличался добрым и покладистым нравом, его бесцветные глаза из запавших глазниц смотрели с прищуром, как в прицел арбалета. Окинув взором Агора, Неда, улицу со стоящими на ней путешественниками, человек утробно рыкнул:
– Чего надо?! Кто такие? Пошли вон отсюда, пока брюхо не пропорол!
– Эй, Шрам, не узнаешь? – хмыкнул Агор. – Смотрю, ты, как всегда, добр и весел!
– Это кто тут вякнул? Дуб? Ты? Чего приперся? Ты же вроде снова вернулся в свой дерьмовый клан!
– Но-но, потише насчет клана! – нахмурился Агор. – И вообще, я сейчас в другом клане! Вот мой конор! И хватит дурака изображать! Мы хотим поговорить с главой! Где твой братец, спит, что ли?
– Среди дня? Ночи хватит спать-то! – буркнул Шрам. – Заходи, коль приперся! Нахлебничать, что ли? Со жратвой в этом году не шибко хорошо, а ты сам приперся, да еще нахлебников притащил!
Темный зев подземного дома принял двух путешественников, как если бы их проглотила огромная морская рыба. Внутри этой «рыбы» царил полумрак, и поначалу, после улицы, разглядеть нутро дома было трудно. Мелькали какие-то огоньки, по всей видимости, язычки огня масляных фонарей или, скорее, жировых, потому что стоял запах горелого рыбьего жира. По деревянным лавкам возле стен сидели люди, они сидели и возле огромного стола посреди дома, над которым тоже висели фонари. Под ногами бегали собаки, мокрыми холодными носами тыкавшиеся в руки вошедших, на удивление мирно восприняв появление чужаков.
Главным объектом в этом доме была печь – огромная, длинная, с вделанными в нее котлами и чугунными плитами. От нее дышало жаром, и люди вокруг были по пояс обнажены – кроме женщин, замотавших грудь в тонкую ткань, обрисовывающую формы. Мужчины – крепкие, массивные, поросшие шерстью, как звери, – ели, пили, теряя капли на лоснящуюся от жары грудь, и громко смеялись, от избытка чувств стуча по столу толстыми, покрытыми шрамами руками.
– Эй, Лапа, гляди, кто к нам пришел! – рявкнул Шрам, перекрывая гул голосов, и смех сразу же затих, а глаза сидящих за столом обратились к вошедшим. – Дуб нас посетил! Да не один! Припер с собой каких-то нахлебников! Говорит, это конор его!
– Конор?! – рыкнул сидящий во главе стола мужчина с седой бородой и могучими узловатыми ручищами, будто сделанными из корня старого дерева. – Что за конор? Откуда здесь конор?! Ну-ка, посмотрим, что это за конор такой… Добавьте огня!
Мужчина легко, несмотря на массивность и возраст, встал с места, двигаясь ловко, как призовой боец, и, подойдя к Неду, сунул фонарь к его лицу, впиваясь в черты гостя темными, колючими глазами.
– Ни хрена себе! Это что такое?! Свей?! Каким судьбами?! Зря ты сюда пришел, Свей. Здесь тебе не рады. От души тебе скажу – ты отсюда не уйдешь, обещаю! Слишком много парней здесь тебя «любят». Но ты смелый! Прийти сюда, зная, что оставишь тут свою башку?! Я бы так не смог! Что, обложил селение? Парни, проверьте! А ты стой и не шевелись! Одно движение – и в тебе будет торчать стрела!
– Лапа, это не Свей! – прогудел Агор. – Ты не слышал, что Свей убит?! И убил его этот человек, наш конор, Нед Черный! Вы что тут, совсем от мира оторвались, ничего не знаете?!
– Ты кому мозги крутишь, Дуб?! Какой Нед?
– Это ты крутишь, Лапа! А я ничего не кручу! – рявкнул Агор. – Спроси у своих, тех, кто ездил в город последний месяц! Вся Ардия знает – Свея давно нет в живых! Хватит изображать дурачка!
– Эй, Кит, что там в городе говорят? Правда, что Свея убили? Или врут?
