Через несколько минут в палатке стало тесно от собравшихся в ней лазутчиц.
– Слушать меня! – Ирга осмотрела толпу «призраков». – Палатки магов стоят вот тут…
– Слушай, Шерег, ты воняешь, как тухлая рыба. – Мужчина в помятой форме мага сел на подстеленном одеяле, моргая заспанными глазами, и громко хлопнул по заду лежащего рядом парня, такого же мага, как и он. – Ты когда-нибудь моешься?
– Эй вы, дадите поспать или нет? – отозвался из угла мужчина лет пятидесяти, выглядывая из спального мешка. – И так хреново, так вы еще поспать не даете! Ни поесть, ни поспать, и палатка одна на десять человек! Ну что за жизнь?! Спите!
– Поспишь тут, – проворчал первый мужчина. – На голодный желудок не поспишь, да еще этот тип воняет! Какого демона потащились сюда без обозов?! Скорость, скорость! Что дает эта скорость? Идиоты. Военные всегда были идиотами. А наши – идиоты вдвойне! А ты зачем согласился выступать с ними, когда нет никакого обеспечения?
– Чего ты разорался? Утром придут обозы, я был у полковника, все будет. Везут палатки, вино, продукты – все как полагается. Что касается скорости – надо же было обложить крепость, чтобы предатели не ушли! Соображать же надо! Кстати, солдатам приходится гораздо хуже. Нас хоть дичью покормили, а они легли спать на голодный желудок. А перед этим еще и ограду делали! Так что хватит ныть – избаловались в агаре, разучились воевать! Потерпеть ночь не можете… стыдоба! Все, господа, спать. Утром все будет нормально.
Мужчина отвернулся от собеседников к стене палатки, и вдруг – он не поверил своим глазам! – полотно палатки стало расходиться, впуская холодный ветер. Маг хотел что-то сказать, крикнуть, но тут же захлебнулся кровью из рассеченного лица – меч невидимого убийцы, дробя зубы, разрезая рот, вонзился в его череп.
Следом умер спящий рядом белый маг-лекарь. Он умер во сне, так и не узнав, что умирает. Ему меч рассек затылок.
Тот, кто проснулся первым, успел вскрикнуть, вскочить на колени, но это ему не помогло – голова того, кто любил свежий воздух и хорошую еду, покатилась по полу с глухим стуком, будто полено, отброшенное истопником.
Солдат, стоящий на страже у входа, услышал вскрики, стоны, хрип, ворвался в палатку и был убит на ходу, пронзенный сразу двумя мечами. Через минуту после начала бойни в палатке не было ни одного живого человека, кроме убийц, безжалостно полосующих своих жертв клинками, добивающих тех, кто еще дергался в последних судорогах.
Закончив смертельную жатву, лазутчицы замерли, прислушиваясь к крикам снаружи, – видимо, второй группе не удалось сделать акцию чисто, их заметили. А может, нашли убитого часового. А может, кто-то вошел в палатку майора, заинтересовавшись, почему возле нее нет охраны. В любом случае – нужно было уходить, и быстрее. Если получится.
– Пробиваемся на выход, девочки! – скомандовала Ирга. – И благослови нас боги! Каждый сам за себя! Сбор – помните где! И… не сдаваться. Смерть будет плохой… лучше сразу.
Ирга выскочила из палатки первой, наткнулась на солдата с мечом в руках и тут же снесла ему голову так чисто, как если бы шея парня лежала на пеньке, а она орудовала мясницким топором. Порадовалась – не зря точила клинок, платок на лету разрубает! И сталь хороша – не зря потратила деньги в оружейной мастерской пять лет назад.
Девушка понеслась дальше, наталкиваясь на мечущихся солдат.
Звучали трубы сигнальщиков, из палаток выбегали солдаты – стало тесно. Очень трудно не врезаться в разъяренных ночной побудкой людей! Сзади кто-то вопил что-то вроде: «Вот он! Вот! Держите!», указывая вслед лазутчицам, но солдаты не могли понять, кого держать, ведь рядом никого не видно.
Свистнула стрела, пролетев возле плеча и едва не угодив в сержанта, проревевшего дурным голосом такие страшные угрозы, каких Ирга не слышала ни разу в жизни. Он тут же захлебнулся кровью – лазутчица полоснула кинжалом по кадыку, проносясь мимо жертвы. Не оставлять же в живых командира, раз он попался на дороге? Чем больше сумятицы, чем больше страха – тем лучше. Пусть боятся!
Между людьми, скорее, скорее! Как при игре в мяч – арды любили эту игру, вот только на ней не умирали. Самое большее – глаз подобьют или ногу сломают ловким подбивом под колено. И ставка обычно была – кругленькая сумма серебреников. Здесь ставка – жизнь!
Ворота закрыты, и возле них идет бой. На земле лежит кто-то из девушек – голова рассечена. Вокруг лазутчицы – несколько солдат в различной степени порубленности: Айна дорого отдала свою жизнь.
Молча, без крика, двое солдат падают, рассеченные острым клинком почти надвое. Стрела бьет в спину, и острый наконечник вылезает из груди. Запоздалое сожаление – не успела родить. Никого не оставила на этом свете. Но долой мысли! Успеть убить еще нескольких врагов!..
Последняя мысль: «Меня будут помнить! Боги! Примите меня как следует!»
Кровь наполняет легкие, голова кружится, и перед глазами девушки возникает картина: сияющая фигура, невероятно прекрасная, с огненным мечом в руке – бог войны! Он берет Иргу за руку своей могучей дланью, и вот она уже поднимается к небесам, летит как птица! Ей хорошо: весело, радостно и немного страшно – как ее встретят герои прошлого?! Достойна ли она чести пировать рядом с ними?
Изрубленное тело девушки падает рядом с телами соратниц в лужу крови, и еще минуты три озверевшие солдаты рубят, колют, превращают в кровавые ошметки тех, кто навел на них такой страх, тех, кто заставил проснуться посреди ночи, лишил сна – единственной радости голодного и усталого
