Игни пнул мыском ботинка ни в чем не повинную дверь и вышел, заранее злющий от того, что кто-то осмелился прикоснуться к его вещам.
Ожидал увидеть нечто вроде коридора с рядами дверей по обеим сторонам, как в гостинице. Нет, по большому счету, ничего не ожидал, а уж тем более – оказаться в каком-то производственном помещении. Или морге. Промышленный морг – именно такое определение лучше всего подходило к тому, что он увидел вокруг.
Еще точнее, скотобойня.
Узкие длинные окна. Напротив – столы из оцинкованной стали. С потолка свисают крюки, каждый толщиной с руку. Кафель на полу и стенах. Утилитарная потребность. Проще мыть, гигиена опять же…
Хорош рассуждать. Сейчас здесь, в любом случае, уже не пачкают.
Игни скорым шагом пересек разделочный цех, вышел к лифтам. Дверь на улицу и еще одна, к лестничному пролету. Ступени, не истертые подошвами, а все равно словно старые…
Можно было бы дернуть Полупутем, но тело требовало движения. Хотя бы некоторое время.
Взбежал вверх по лестнице – да, вот оно! А то такое чувство, что как минимум месяц в постели провалялся.
Холодильники. Ванны для обмывки мяса. Бойлерные. Дверь с табличкой «Лабораторная» оказалась распахнута настежь.
Проходя мимо, Игни не удержался, заглянул.
И увидел ноги.
Прошел внутрь и с мрачным предчувствием уставился на неподвижно лежащую девушку.
Так вот как это выглядит со стороны. Вуаль.
Да как сон это выглядит. Незнакомка дышала. Ресницы подрагивали. Пальцы стискивали простыню. Кожа теплая…
Разница лишь в том, что в ее сознании нет сейчас ее самой.
Она далеко. На лицевой стороне города. Говорит чужими словами, в голове – чужие мысли. Ею движут чужие мотивы. Это, в общем-то, тоже жизнь.
Но чужая.
– Возвращайся, – сказал ей Игни, прекрасно понимая, что от воли девушки мало что зависит. Он знал это как никто другой. Но все равно повторил: – Возвращайся. Нечего там делать.
И вышел, аккуратно притворив за собою дверь.
Желание скакать по всему зданию как-то резко сошло на нет.
Игни нырнул в Полупуть. Отправился к Шанне. К Нике отчего-то побоялся.
Буквально налетел на Шанну, стоящую возле окна с какими-то склянками в руках. Совсем забыл о негласном дверном правиле.
– Выспался? – Янтарные глаза красноволосой девушки, которую он уже не осмелился назвать бы мелкой, смотрели с неодобрением.
– Это от меня не зависит. – Надо же, ничего не поменялось! Тот же тон, то же напряжение в уголках губ. – Чем все закончилось?
– Вы с Никой свободны. Ариман не станет вас больше задерживать.
– Где он сам? Уже ушел? Я хотел бы сказать ему пару слов. Ну, поблагодарить…
– Ушел, ага. – Шанна повернулась к нему спиной и бубнила, склонясь над пробирками и колбами; позой и жестами она живо напомнила Игни свою зловещую бабушку. – Все ушли. Три дня назад.
–
Три дня, которые он украл из жизни Ники.
– А как же…
– Пара часов, не больше. И те она торчала возле тебя, дурака, вместо того чтобы валить отсюда, пока еще осталось, кому валить.
К черту ее выговоры. Если Шанна захочет, он честно выслушает их когда-нибудь после.
Арсеника. Вторая душа. Такая же, как он.
Главное – не наговорить лишнего. Иначе потом сам же и пожалеет, убеждал себя Игни, снова уходя в Полупуть.
Первым, что он увидел, была его ременная амуниция, аккуратно висящая на спинке стула. Кистени лежали на том же стуле. Игни привычным жестом свернул цепи, не целясь, кинул оружие в чехлы за плечом. Карабин стоял у стены. Тяжесть того и другого несколько его отрезвила. Бессмысленная злость на весь мир преобразовалась в раздражение при виде той, что неподвижно сидела неподалеку.
Той, что украла чужое лицо и голос, а теперь делала вид, что все это принадлежит ей по праву.
Сама Арсеника явно услышала шум, но не повернула головы.
– Снова в строю, – констатировала она безразлично.
– Ты, вижу, тоже.
