дороги, старинные дома… Сплошная лирика.
Но сейчас она замечала только трещины в асфальте, все остальное напоминало размазанную картинку.
Только когда она забарабанила в серую железную дверь, Ника почувствовала, каким взрывом во всем теле отдается каждый удар.
В ответ из дома не доносилось ни звука.
Пришлось свернуть за угол, туда, где каменный забор сменялся витой оградой. Вычислить окно, за которым, по прикидке Ники, находилась комната Антона и Шанны, и бросить в него камушек, найденный тут же, под ногами.
Хлопнула дверь. Не та, железная, а еще одна. Видимо, здесь был черный ход.
Шанна появилась в саду. Неспешно подошла к решетке ограды с другой стороны. Терла глаза и выглядела сумрачно.
– Антона надо срочно разбудить! – выпалила Ника.
– Совершенно невозможно, – зевнула красноволосая девушка. – Технически. А ты чего такая… драная? Случилось что?
– Люди-птицы! Игни… Там… Один. А их много.
– А-а, ну, это… Пусть развлекается. Тебе-то что? Домой езжай.
– Он же погибнет! – в отчаянии выкрикнула Ника. Ей казалось, что Шанна попросту ее не понимает. Или не хочет понять.
– Ха! – только и произнесла та. Совершенно без признаков беспокойства. – Скорее, эта ваша гостиница провалится в тартарары, чем мы потеряем Игни. Он неубиваем, как старый кнопочный телефон. Езжай домой, честно тебе говорю. И не парься.
Развернулась, снова скрылась в глубине сада.
А Ника побрела обратно к гостинице. Шипя и кусая губу, когда приходилось наступать на больную ногу. Ее собственный телефон – не старый и не кнопочный – раскалился в кармане от пропущенных и сброшенных маминых звонков. Да и сама она была очень даже убиваемая.
Но не могла просто взять и уйти.
Снаружи старое здание выглядело таким же необитаемым, как раньше. Колыхалась от ветра зеленая строительная сетка. Чернели окна давным-давно пустующих номеров. Ни шума, ни звона цепей, ни движения внутри.
Ничего.
Ника снова достала телефон. Вызвала такси. Какие уж тут маршрутки…
Навязчивая картинка – Игни, лежащий на полу там, внутри, – стояла перед глазами всю дорогу. И дома. И даже во сне.
Игни
Похоже, Пастыри тоже могут ходить через Полупуть.
Догадка кажется важной, и я позволяю себе ею насладиться некоторое время. Сам прохаживаюсь по периметру холла, разбрасывая пинками птичьи тушки. Нормально так отожгли…
Эта босая, в маске Доктора Чумы, явно не своими ногами отсюда утопала.
И та, вчерашняя, не с крыши навернулась.
Она из Полупути вывалилась. Причем, вот так ирония, реально на полпути. В тот момент, когда резко перестала быть Пастырем.
Сбежала? Вряд ли. Полупуть сам по себе – идеальное средство погони.
Значит, отпустили.
Значит, она сделала то, что требовалось, и больше не могла это продолжать.
Одноразовое удовольствие? Одноразовые Пастыри.
Собрали Есми, отдали Есми – и пишите заявление по собственному желанию.
А ты, вторая душа, жди вторую находку.
И я жду. Если повезет, мне светит такая же легкая добыча, как и прошлой ночью.
С этой точки зрения Полупуть представляется мне чем-то вроде воздушного коридора. Ни стен, ни пола, ни потолка – но довольно четкое положение в пространстве. Если бы эти штуки были видимыми, небо было бы изгрызено ими, как проеденное древесным жучком полено.
Полупуть – это тоже маршрут. Мертвячий маршрут. Грубовато, но точно. Та самая яркая линия на карте. Нужно только четко обозначить пункт назначения.
Иными словами, мне достаточно фотографий на листовках, чтобы найти оставшихся двух потеряшек разом. Если бы не одно но.
Став Пастырями, они перестали быть собой.
Прицел сбивается. Женский голос в системе навигации популярно шлет меня куда подальше.
Я и сам предпочитаю лишний раз не связываться. Вместо того чтобы просто оказываться в нужном месте, заморочился с мотоциклом.
Так, как сделал бы живой человек.
Проверяю. Девчонка в зеленой парке прям стоит перед глазами. Нет контакта.
По идее, должно было получиться.
