провокации.
– И к вам теперь никто и ничто не попадет! – надрывался бедуин.
– Ну-ну! – искренне усомнилась я и прикусила язык, чтобы не высказаться по этому поводу сполна.
– Изыди! – раздался вопль Шушу.
На балконе, грустно помахивая листиками, устроилась чета фикакусов. Растения сплелись в большой куст и являли собой трогательную картину семейного счастья. Бездомную, к слову, картину.
– Мириться пришли? – догадалась я.
Питомец просигнализировал о положительном ответе и принялся быстро жестикулировать, защищая возлюбленную.
– Помолчи, пожалуйста, – попросила я. – Так орешь, что голова раскалывается.
Фикакус замер.
– Мадам! – обратилась я к фикасе. – Вы обещаете мне больше не покушаться ни на чью жизнь?
Растение засмущалось и согласно кивнуло.
– Я отказываюсь мириться! – фыркнула эльфийка.
– Твое право, – пожала я плечами, слишком уставшая, чтобы спорить. – Можешь не мириться, только куда я дену эту сладкую парочку? У каждого свой крест. У меня вот такой – с листиками, колючками и ядом.
Фикакусы по стеночке пробрались к выходу и выпрыгнули за дверь. Видимо, желая одним махом покончить с неприятным делом.
Раздался грохот, а потом воцарилась гробовая тишина.
– Ну что еще? – простонала я. – Когда уже все закончится? Сколько можно! – Но все же взяла себя в немытые руки и поплелась выяснять причину.
За дверью никого не было, кроме двух растений, расстроенно машущих листиками. Путь тактического отступления был усыпан – нет! не розами и шипами, – а саблями, копьями, опахалами, щитами, сапогами, бурнусом и вуалькой.
– Если это осталось, то что же ушло?[7] – поинтересовалась я. – Мы есть будем?
– Уже ушла! – Няня «взяла под козырек» и бодро потрусила за хлебом насущным.
– Мне можно без изысков! – крикнула ей вслед Кувырла и повернулась к нам. – А теперь, девы, давайте решать, что мы будем завтра показывать!
– И в чем, – заинтересованно добавила эльфийка. Она слушала растопырив уши. Лицо загорелось вдохновением, взгляд мечтательный, устремленный вдаль…
Все же кровь не вода, и от моды никуда!
– Меня больше волнует – как! – мрачно сообщила я и поплелась в гостиную, отчетливо понимая – чуда не произойдет и мирно соснуть часик-другой мне пока не светит.
Когда появилась шмырг, пинавшая десятерых евнухов по очереди для придания ускорения, мы уже практически пришли к консенсусу – то есть были на грани войны.
– Кувырла, при всем моем к вам уважении, – шипела «перспективная звезда сераля», то бишь моя персона, – я не умею танцевать, по вашим словам – «завлекательное, но приличное». У нас либо то, либо другое!
– Сосунки! – возмущалась ляга, небрежно ковыряясь в зубах одной из колючек фикакуса. – Ничего-то вы не умеете!
– Я бы с удовольствием посмотрела на ваши усилия! – огрызалась я, отмахиваясь от Миримэ, бодро скакавшей от гардеробной и обратно с какими-то сомнительными тряпочками и ленточками. – Но мне некогда учиться!
– Учиться есть время всегда! – влезла Шушу. Потом поймала мой искренний взгляд тайпана[8] и застеснялась, прикрывшись хвостом. – Но не в нашем случае…
– Покушай, ребенок. – Шмырг потянула меня за руку. – Сразу настроение наладится и ум на место вернется…
– Если там еще свободно, – ехидно фыркнула Эсме.
Ей достался ласковый взгляд самки тарантула, и орчанка сочла за благо не высовываться. Дикарка начала радостно общаться с обалдевшей четой фикакусов.
Спустя какое-то время за столом…
– Кажется, мне пришла в голову одна умная мысль, – поделилась я с остальными свежей идеей.
– Она представилась? – захлопала ресницами эльфийка, делая кукольное личико.
– Угу, – кивнула я. – Так и сказала: «Вот той блондинке передай – будет умничать, к ней тоже приду!.. И не одна!»
Миримэ нахмурила гладкий лобик и ушла в себя. Через пять минут я не выдержала характера и спросила застывшую деву:
– Что там такого интересного внутри?
Эльфийка очнулась и поведала с извиняющейся улыбкой:
– Подумала, если они придут, то хватит ли места, чтобы принять?..
