Легкие тут же сжались, мышцы окаменели, не давая шевельнуться. Я увидела устремленный на себя горящий зеленью взор, и на последнем выдохе, за которым вряд ли последует вдох, прошептала:
— Невер.
Кольцо, стискивающее грудь изнутри, тут же исчезло.
Я вспомнила, как впервые увидела молодого целителя, держащего на руках змееныша, как еще совсем недавно он просил Марика позаботиться о младшем брате вроде бы в шутку, но цена таких шуток может быть весьма высока. Вложи он в руку Константина артефакт, и тот сделает целителя бесцветным, таким сильным, что градации еще не придумали. Он сможет вытянуть кого угодно, даже после прямого попадания серебра в сердце. Но заплатит за силу не только Мартын, действующий в порыве и отягощенный неспособностью помочь, но и Невер.
— Все, — тихо сказал Веник, — поздно.
Рука старшего целителя, только что сжимавшая железное кольцо, безвольно упала на землю, зеленые глаза смотрели в потемневшее небо, грудь не двигалась, поток крови стал иссякать, сердце больше не качало ее по организму.
— Ну что, северные уроды, не передохли там? — раздался насмешливый голос из-за угла дома. — А то могу добавить!
Мартын вздрогнул, оскаливая клыки, в горле зарождался утробный нечеловеческий рык. Ленник положил широкую ладонь на плечо, удерживая парня на месте, и голосом доброго дядюшки ответил:
— Не надо, мил человек. Мы уже все поняли, сидим тихо, починяем примус. Говори, чего хочешь, о чем мечтаешь, о чем думу думаешь, а патроны береги, — он кивнул Венику, одними губами произнеся «человек».
Мартын погасил магию в глазах, но ее с успехом заменила полыхающая там ярость.
— Не чувствую. Он в амулетах, — прошептал парень.
— Мне нужен тот артефакт, который вы, твари, дали потрогать Ахмеду, или как он там назвался. Отдайте, и я уйду. Ну? Считаю до трех: раз, два…
До трех — это очень много, для нечисти и одного достаточно. Сказочник выиграл время. Стрелок еще только начал говорить, а Веник уже скрылся в кустах. Человек может взять в руки пистолет, он даже может потратиться и зарядить его серебряными пулями. Закрывающие амулеты сделают его опасным на дальней дистанции. Но с точки зрения нечисти, это как заменить очки линзами: вид другой, а зрение все равно хреновое. Любой амулет можно сорвать, сломать, а пистолет — всего лишь железка, которую легко отобрать, пулю можно вытащить. Нужно всего лишь время… но иногда его нет.
Мартын не выдержал, сбросил руку баюна и ринулся к дому. Снова загрохотали выстрелы, но целитель с легкостью уходил от невидимых серебряных росчерков. Сила человека с оружием в руках во внезапности, но это одноразовое преимущество. Парень был зол и быстр, сама удача признала его право на кровную месть.
Оружие умолкло. Человек закричал.
— Мясники, — вздохнул баюн, — нет бы поговорить, найти компромисс, — он встал и, не скрываясь, пошел к соседнему дому.
Сказочник оказался прав. Едва свернув вслед за ним за угол невысокого кирпичного строения, я увидела живописно развешенные по кусту внутренности. Воняли они жутко, даже несмотря на то, что свежие. Я зажала рукой нос и прикрыла глаза. Не чувствовать. Не видеть.
— Тварь!
Людей оказалось двое, как и пистолетов. И если одного уже разобрали на запчасти, второй был пока жив, а его оружие сломано. То ли наши перестарались, то ли магического соседства не выдержал. Мужчина отползал к стене дома, ломая чахлые ростки лебеды. Мартын, скаля зубы, наступал на стрелка.
— Точно. Я тварь, — глаза парня вспыхнули.
Веник присел рядом с останками, еще один пистолет, с виду целый, чернел на впитывающейся кровь земле. Не скрытый повязкой глаз падальщика посветлел, Веник обмакнул палец правой руки в кровавую кашу, принюхался, а потом зачерпнул пригоршню сгустков и отправил в рот.
— Серебро? Кто тебя надоумил? Отвечай, — рявкнул Мартын.
— Пошел ты, недомерок, — мужчина уперся спиной в стену, сплюнул. — Рви, не тяни, тварь.
— Он не ругается, — падальщик проглотил то, что было во рту, я отвернулась, судорожно сгладывая подкатившую желчь, губы и подбородок Веника были густо вымазаны темной кровью, — он завидует.
— И человек знает об артефакте, — с трудом проговорила я.
— Я бы тоже не прочь узнать, — улыбнулся сказочник, я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ буквально через секунду после того, как вдоволь насмотрелась на поедателя трупов, да, баюн был силен, — но понимаю, это ждет.
— Кто ты? — парень подошел на злой шепот. — Кто ты, червяк?
— Червяк? — усмехнулся пленник. — Точнее и не скажешь. Знаешь, кто сделал меня таким?
— Знаю, — я вгляделась в искаженное от ярости смуглое лицо, — мы.
— Северные отбросы, — с губ пленника слетела слюна.
