Пулу.
— Наверное, какая-нибудь из них ведет к выходу.
Пулу казался неуверенным.
— Может быть.
Тристан подождал, пока дверь за Авузом закроется, и нажал на металлическую кнопку, как это сделал слуга.
Дверь не открылась.
Он стал нажимать на кнопки других дверей, но результата это не дало даже после того, как он вдавил их посильнее несколько раз. Разозлившись, Тристан стремительно зашагал по круглому холлу, пробуя открыть все двери. Ни одна не поддалась. Коридор выходил на площадку обозрения, где стояли кресла и маленькие столики. От неба отделяло лишь затемненное стекло. Тристан, почувствовав головокружение, отошел подальше и ухватился за спинку кресла.
За башнями в дымке виднелись горы. Увидев, как внимательно смотрит на него Пулу, Тристан молча качнул головой в ту сторону. Он стоял неподвижно какое-то время, и в груди щемило от тоски по дому, точно так же, как и три ночи назад, когда он смотрел на город, опускающийся в сумерки. Тристан закусил губу до крови, отвернулся и пошел в свою комнату.
На ужин Тристан явился в подавленном настроении. Он смотрел на свою тарелку, не притрагиваясь к пище, пока вдруг не понял, что на него глядит губернатор. Юноша посмотрел на него сердито.
— Ты какой-то тихий сегодня, Тристан. Что-то случилось?
— Мне не открывались двери, — ответил Тристан обиженно.
— Но ведь двери сюда и в твою комнату открываются?
— Да.
— Тогда нет причин для беспокойства. Остальные двери не запрограммированы на идентификацию твоей руки.
— Почему? — потребовал ответа юноша.
— Потому что тебе не должно быть дела до этих комнат, — губернатор сурово посмотрел на него. — Этот мир, его люди и их обычаи тебе совершенно чужды. Ты обязан понять, что ограничение твоей свободы — для твоей же безопасности.
Тристана рассердили эти слова, он посмотрел на Лариэль, желая убедиться в искренности утверждения губернатора, но она отвернулась. У Тристана совсем пропал аппетит.
На следующее утро, когда Раджак привел Тристана и Пулу в обеденный зал, губернатора там не оказалось. За столом сидела только Лариэль. Тристан помедлил в нерешительности у дверей и коснулся брови, когда девушка повернулась к нему.
— Входи, Тристан, — сказала она, приглашая его сесть. — Отец придет позже. Сегодня утром он получил какое-то сообщение и поэтому задержался.
Тристан сел. Он молча наблюдал, как слуга расставляет перед ним тарелки. Пулу залез с едой под стол, а Тристан взял из лежащих приборов нож.
— Все-таки удобнее есть вот так. Возьми это, — Лариэль взяла в руки вилку и нож. — Смотри, как это делается.
Он неловко держал в руках приборы, наблюдая за ней. Мысли его были далеки от того, о чем она говорила.
— От кого сообщение? — спросил он.
От неожиданного вопроса она вздрогнула и перестала есть.
— Не знаю. Но почему тебе это интересно, Тристан?
— Он послал коробку… — юноша замялся, не зная, как это назвать, — с вещами моему отцу.
— Но она еще не могла дойти до места назначения. Извини за мой вопрос.
Они оба чуть не подпрыгнули на месте, когда двери внезапно открылись.
— …подготовь немедленно все необходимое, — приказывал кому-то губернатор. — Завтра сразу же после завтрака мы отбываем.
Реньер быстро зашел в комнату, не опираясь на трость, и, подойдя к Лариэль, сказал:
— Доброе утро, дорогая.
Он провел рукой по ее каштановым волосам и, прежде чем сесть, наклонился и поцеловал ее в лоб. Тристан смотрел, как он разворачивает на коленях льняную салфетку.
— Это было сообщение от моего отца? — спросил юноша.
Старик нахмурился:
— Нет.
