— Нет, он не гордился бы, — говорил молодой человек на голографической записи, и, когда он повернул голову в сторону, Брукс нажала на две кнопки дистанционного управления. Изображение застыло и увеличилось. Лучом электронной указки лейтенант показала на пятно под левым глазом юноши и полосу, похожую на шрам, идущую наискосок по левой щеке.
— Эти синяки — следы ударов, сэр. Предполагая, какими препаратами лечили эти места, можно сказать, что они получены от двух дней до двух недель назад.
У Лухана по спине пробежал холодок. Он, стиснул зубы, слегка кивнул головой, дав знак продолжать.
— Кроме того, он под охраной, сэр. Форма и знаки отличия человека, стоящего за спиной вашего сына, говорят о том, что он из личной охраны главнокомандующего Сектором.
— А это значит, что он под непосредственной опекой Реньера.
— Да, сэр.
Лухан снова кивнул.
— Продолжайте.
— Ее спасли одновременно с вами? — спрашивал репортер с Адриата на голографической записи.
Молодой человек резко вскинул голову, и лицо его перекосилось от ярости.
— Меня не спасали!
— Откуда получен этот материал? — поинтересовался Лухан.
— Из Министерства Общественных средств информации Адриата, сэр, — доложила Брукс, — по межзвездной вещательной связи.
— Обычный канал связи… Наши аналитики, специалисты по ведению психологической войны, уже видели эту запись?
— Да, сэр. Мы вместе готовили брифинг, — сказала Брукс. — Они полагают, что таким образом Сектор Иссела хочет оказать давление на общественность, чтобы вызвать негодование.
— Оказать давление? — Лухан удивленно поднял брови. — На кого? На меня?
Брукс покосилась на своего начальника, стоящего рядом с Луханом, и ответила:
— Так точно, сэр.
— Это, действительно, в правилах Реньера.
Запись кончилась, адмирал поблагодарил лейтенанта. Поднимаясь с кресла, он повернулся к командиру дивизиона.
— Передайте вашим людям мою благодарность за их усердие.
— Более подробный анализ ситуации для брифинга личного состава будет готов к нулю девятьсот, сэр.
Кабина дернулась, Тристана вдавило в кресло, все бортовые индикаторы загорелись красным светом. Он лихорадочно стал щелкать тумблерами маневровых двигателей в попытке овладеть управлением, нажал кнопку «Неисправность», и экран компьютера заполнился безнадежными данными. Мишина накренилась и вошла в штопор. Тристану стало невыносимо жарко: потные волосы под шлемом прилипли ко лбу. Замигал еще один индикатор, и на экране появилось сообщение:
Отказ систем жизнеобеспечения.
Предположительный резерв времени: 3 минуты.
Подготовиться к катапультированию.
В своих наушниках он будто слышал, как у него захватило дух, чувствовал, как на него смотрит, прищурившись, пилот-инструктор. Подача воздуха через кислородную маску уменьшилась. Он сдерживался, чтобы не вздохнуть глубоко, но сердце готово было выпрыгнуть из груди, рука тряслась, когда Тристан нажал кнопку связи с землей.
— База, «Молот» четыре-три просит разрешения покинуть самолет! Повторяю…
— У тебя нет времени запрашивать разрешения, особенно когда связь уже вышла из строя, — без всяких эмоций прокомментировал действия Тристана инструктор. — Теперь просто покидай самолет.
На экране бешено заплясала надпись:
«Срочно катапультироваться! Срочно катапультироваться! Срочно катапультироваться!»
Тристан напрягся, плотно прижав стопы к основанию кресла, выровнял спину, а голову прижал к спинке. Закрыв глаза, он взялся за желтые рукоятки, расположенные по бокам сиденья, и рванул их на себя. Раздался громкий хлопок катапульты, и его в капсуле выбросило из кабины под таким давлением, что у него страшно закружилась голова и чуть не треснули шейные позвонки. Тристан едва сдержал крик.
Практически сразу давление поднялось, кресло дернулось и остановилось.
— Опрос через десять минут, Середж, — услышал Тристан в наушниках голос инструктора.
— Есть, сэр, — сказал Тристан, не глядя на него.
