яркой, настолько трепетной… Каждый раз — словно и первый, и последний. За гранью чувств, эмоций… А потом… потом война закончилась. Радость, восторг… Наверное, мы перегорели… Наверное, в простой, размеренной жизни невозможно все время испытывать настолько яркие эмоции, как в эти первые пять лет нашего брака… Наверное, мы оба тосковали по этой феерии. Поэтому все получилось так, как получилось. Еще вина?
Мария Алексеевна обратила внимание на то, что наши бокалы пусты.
— Да, — кивнула я. — Пожалуй.
— Мы с мужем отдалились. И как-то вспомнилось все — и то, что он женился очень рано, еще не закончив Военную Академию. И что свадьбу нашу организовал мой отец — сразу нашлись те, кто стал говорить, что императора принудили жениться. «За помощь в борьбе с заговорщиками он заплатил собственной свободой», — процитировала она кого-то. Потом перевела взгляд на огонь и долго молчала.
Ничего не говорила и я. Мне вспомнилось, как я только увидела императора и императрицу и сразу подумала: «Какая красивая, гармоничная пара». А оно все вот как. Действительно, права моя начальница, когда говорит, что в высшем свете все не так, как кажется.
— Появились яркие красавицы — победитель уже был известен, роман с императором уже не таил никакой опасности, кроме, пожалуй, моего неудовольствия, — вдруг снова заговорила Мария Алексеевна, не отрывая взгляда от огня, бесновавшегося в камине, и, казалось, забыв о моем присутствии.
Она рассмеялась — яростно и оскорбленно.
— Меня просто слишком хорошо воспитали. Небеса всемогущие — да меня, сколько я себя помню, воспитывали как императрицу. Ни у кого — ни у моего отца, ни у покойных императора с императрицей, ни у окружения, ни у нас самих — не было сомнения, что именно я буду супругой императора Александра. И буду ему спутницей более чем достойной. Поэтому, узнав об измене мужа, я… поступила… как должно. Я не заметила. Я императрица — и все эти… отношения… ниже меня.
Она долго молчала, разглядывая огонь в камине.
— Та женщина… самая первая… была яркой. Глупой, но яркой. Но ее, в отличие от меня, надо было добиваться… По-моему, Саша, когда… скажем так… настиг ее, сам удивился. А еще он ждал моей реакции. И то, что я сделала вид, что ничего не произошло… Как это ни парадоксально звучит — он оскорбился моим равнодушием.
— Сам изменил — сам оскорбился? — возмутилась я.
— Именно так.
— С ума сойти!
— Он сам прогнал эту девицу… И на какое-то время стал необыкновенно нежен. Дети подрастали, мы жили уже не на военном положении…
— Вы любите супруга? — вдруг спросила я.
— Что такое любовь? — Мария Алексеевна перевела взгляд от огня и внимательно посмотрела на меня. — Умение ставить его интересы выше своих? Умение поддержать в трудную минуту? Не замечать недостатки — ведь они свойства натуры — значит, к ним должно проявлять снисходительность?..
— Я думала, что любовь — это когда больно находиться порознь…
— Ира… — тихо-тихо проговорила императрица. — Раз вам больно оттого, что вы не вместе, может, и не стоит…
— Конечно, не стоит. Не стоит и не должно. Мне приснился сон. А может, это был не сон — я так и не поняла. В себя приходила после нашего больничного девичника. Вот будто пришла ко мне одна моя знакомая женщина и сказала: «Твоя любовь тебе не принадлежит. Она не только в твоем сердце. Ветер несет ее и поет о ней, вторят ему вековые деревья, и память о ней сохраняют следы на снегу». И еще что-то про Духов, которые нас выбрали…
— Существует легенда о том, что повелителей Поморья охраняют два Духа — волка и волчицы. Саша один раз их видел… Он… такой… Ира…
Императрица плакала, и я знаю почему — она простила…
— Ну? Все готово?
Император в черной полковничьей форме Министерства безопасности Поморья, что, как правило, свидетельствовало о его отвратном настроении, вошел в кабинет брата.
— Просчитано, — кивнул ему Андрей Николаевич. — Ловушки расставлены. Как я уже докладывал тебе вчера в Серебристом кабинете — расследование завершено. Сегодня я якобы должен получить бумаги из банка вольного государства Шедд с подписью лица, оплатившего наемников. А к вечеру собрать журналистов и дать пресс-конференцию.
— Да, — довольно кивнул император. — Мои люди проверяли — во время твоего доклада у дверей моего кабинета как бы между прочим прогуливался весь высший свет Поморья… Должно сработать. Должно.
— И слышимость была хорошая. Вроде бы все учли.
