— Я могу тебя понять, — прошептала, не поднимая глаз. — У себя дома… Там, в другом мире, я изучала строение головного мозга рыб. Они, может, и примитивные, но строение гипофиза похоже на наше…
Я запнулась. Совсем недавно принц выведал имена всех парней, с которыми я целовалась, а тут смутилась рассказать незначительный момент из биографии, который лежит на поверхности. И вместе с тем мне было важно прочитать в его глазах реакцию на путаное признание. Понять, интересно ли ему то, что важно для меня, или он ищет лишь благодарного слушателя. Сосуд для удовлетворения желаний.
— Для этого я и привел тебя сюда, Света. Расскажи о себе. Не то, что я выпытал во время допроса, а то, что ты желаешь доверить мне. Не как покровителю, как другу…
В его словах проскользнула некая фальшь, но я так и не смогла понять, в чем дело, утонув в глубине его ореховых глаз. Утреннее переживание и близкая свобода пьянили. Я вся чувствовала себя легкой как перышко, словно вот-вот улечу ввысь.
Энтони поддерживал меня за спину, в его голосе слышалось волнение. Он высматривал что-то в моем лице, и в глазах принца читался страх не найти отклика. Так улитка выглядывает наружу, выставляя щупальце с глазом, готовая в любой момент юркнуть обратно в раковину.
Я шагнула вперед, на протянутый мост доверия. Рассказала о своих надеждах сделать новое открытие. О том, что львиная доля усилий в лаборатории уходила на черную работу. О том, что научный руководитель все чаще выставлял на смех мои достижения. В последнее время череда неудач подорвала веру в себя, и я подумывала о том, чтобы бросить аспирантуру и найти работу в фармацевтической компании.
Принц молча слушал, прижимаясь ко мне все сильнее. Мы сели прямо на пол, спиной к каменному балкону. Я притянула колени к груди, принц накрыл нас обоих плащом, защищая от ветра. Его близость кружила голову, сердце билось часто-часто.
— Только в академии я чувствую себя дома. Во дворце нет ни единого человека, которого я мог бы назвать другом. Потерять тебя, пусть даже ради возможности видеть каждый день в далеком будущем, — слишком болезненно.
Энтони подобрал мелкий камень и кинул вперед через балюстраду. Я положила ему голову на плечо. Мы сидели, закутанные одним плащом, отделенные от мира высотой башни, и казалось, будто ничего не существует, кроме нас двоих, что пропасть между нами — иллюзия. Мы обнимались, как мужчина и женщина, которых тянет друг к другу, как заведено с начала времен. Моя проблема была в том, что я так и не прониклась разницей в нашем социальном положении. Всегда думала втайне, как и любая девушка двадцать первого века, что все люди равны.
Когда солнце опустилось на запад, сердце предательски заныло. Мы замолчали, наслаждаясь близостью друг друга. Никто не хотел рушить хрупкое родство душ напоминанием о том, что пора уходить.
Я не умела молчать в подобные моменты. Мне всегда хотелось расставить точки над «и».
— Зачем ты привел меня сюда, Энтони? — спросила я тихо, почти шепотом, боясь разрушить хрупкую идиллию.
Он поджал губы.
— Иногда, — глухо произнес он, — чтобы избавиться от наваждения, нужно разглядеть его вблизи.
— И как, — спросила я, незаметно смахивая предательскую слезу, — избавился?
— Нет, — бросил он и поднялся на ноги, встав ко мне спиной. — Затея оказалась роковой ошибкой.
Энтони повернулся ко мне с непроницаемым выражением лица.
— Идем, Света. Уже поздно, тебя ждет контракт.
Он протянул руку, и я поднялась на ноги. Его прикосновение жгло кожу, а как только я встала, Энтони тут же отдернул ладонь, чтобы не прикасаться ко мне дольше нужного.
Я теряла его. Нужно найти силы попрощаться достойно. Это мой выбор.
Мы молча спускались по ступенькам. Я шла впереди, придерживаясь рукой за каменную стену, второй поднимала длинную юбку. Тишина давила, и на душе было тяжело, будто совершена ужасная ошибка.
Я спускалась, погруженная в собственные думы, и вдруг туфля заскользила на отполированной ступеньке. От неожиданности я отпустила юбки и тут же запуталась в них. Пальцы заскребли по стене, не находя опоры, я взмахнула руками, как раненая птица, и завалилась вперед, прямо в зев бесконечного лестничного пролета.
Сильная рука принца обвила меня за талию и резко притянула к широкой груди. Я тяжело дышала, напуганная падением. Глаза Энтони блестели в свете косых лучей закатного солнца.
В груди смешались в яростный сплав желание, тоска, благодарность и злость на саму себя. Озаренный золотым сиянием принц был сказочно красив, а то, как он смотрел на меня, заставляло плавиться забытым на плите маслом. Его губы, чуть приоткрытые, желанные, находились на расстоянии вдоха.
Я не удержалась.
Привстала на цыпочки, попробовала их на вкус.
Энтони схватил меня в охапку, прижал к себе и поцеловал жадно, страстно, будто этот поцелуй — последний в жизни. У меня перехватило дыхание и подкосились ноги. По венам растекся жар. Я никогда ни с кем не чувствовала подобной сладости. Земля ушла из-под ног, все вокруг расплылось и потеряло значение.
