холст, изображающий сцену охоты на шипастое зеленое чудовище, встреченное мною в лабиринте, — бигаста. Свинокрокодил щерил зубастую пасть, конный воин метил в него копьем, за деревьями трубил в рог егерь и гарцевали люди в красочных одеждах, более подходящих Средневековью.
Лорд Бестерн, задумчиво потирая подбородок, встал напротив картины и долго ее рассматривал, не говоря ни слова. Затем произнес:
— Королевская охота на бигаста перед самым приходом зимы. Мы вскоре получим приглашение.
— Значит, Пруденс и вправду рисует будущее. Покажи и мой портрет!
Муж резко обернулся со смесью облегчения и уважения во взгляде.
— Надеюсь, эта особенность сестры останется между нами. Ее счастье зависит от твоего молчания. Пророки ценятся на вес золота, они живут во дворце под пристальным вниманием короля, и их дар используют для поисков богини. Пруденс не выдержит подобной жизни.
— Я понимаю, Уильям. Спасибо за доверие.
По всей мастерской лицевой стороной к стенам были расставлены картины. На глаз я определила около сотни. Муж подошел к дальней стене и уверенно вытащил крупный холст из четвертого ряда, будто проделывал это не раз.
Поднес его к пустому мольберту и водрузил на деревянную подставку.
С картины на меня смотрела я сама. Чуть повзрослевшая, с серьезными глазами и округлившимися щеками. Пруденс рисовала настолько тонкими мазками, что картина казалась не просто фотографически точной, но живой.
В детстве мы гадали, поставив два зеркала друг напротив друга, а между ними — зажженную свечу. Сидеть в темной комнате, смотреть на бесконечный коридор, где танцует желто-синий огонек, было волнующе и страшно. Казалось, за спиной притаилось мистическое существо. Глядя на произведение пророчицы, я почувствовала, как меня пронзило то же самое чувство.
На портрете мое чело украшала массивная корона, как у шахматной королевы, усыпанная сапфирами и рубинами. Укутанная мантией из горностая, в одной руке я держала скипетр, в другой — державу. На плече — мужская рука, можно разглядеть мощную фигуру мужчины, одетого сплошь в золото, только вот незадача — лицо осталось за пределами холста.
Я королева?
Невольно закусив губу, я подмечала все новые детали. Усыпанные кольцами пальцы, гордо поднятый подбородок, морщинки в уголках глаз. На картине я старше. Вот оно, мое будущее. Выходит, не было никакого пророчества, передающегося в семье Бестернов. Был лишь портрет руки Пруденс, заставивший лорда действовать.
Лорд Бестерн с плотно сжатыми губами внимательно наблюдал за моей реакцией. Я демонстративно от него отвернулась, подошла к двери мастерской и вышла прочь. Что я могла сказать? «Выгодное вложение, мой лорд. Жаль, что вы разыгрывали страсть, деловые отношения легче пережить».
Мне отчаянно хотелось побыть одной. Я пронеслась через анфиладу комнат к стеклянным дверям, ведущим в сад.
Ветер гнал по небу серые облака, словно пастух — мохнатых овец. Воздух сырой и холодный, а я в легком платье с открытыми плечами, да и атласные туфельки не предназначены для прогулок по гравию. Плевать — стены и потолок давят на психику. Хочу на волю. Я вышла на улицу, оглянулась, заметила справа декоративную рощу. Побежала прямо туда, стараясь держать юбки как можно выше.
За стеной из высоких кустов позволила себе резко выдохнуть. Обняла себя за плечи, отпустила эмоции на волю.
Да, больно. Я давно подозревала — Бестерну выгоден наш брак. И все же позволила сердцу надеяться, словно жизнь ничему не научила. Жениться на будущей королеве — отличное вложение. Бестерну выгодно приручить наивную дурочку, чтобы потом вовсю наслаждаться королевской властью. Это ли мое будущее? Конечно нет, на картине нарисован бред больного ума. В обычной жизни пешки не превращаются в королев, а этот мир мало похож на сказку. Хочу ли я жить в змеином гнезде, именуемом дворцом? Увольте.
— Света, — прозвучал за спиной мужской голос с нотками паники.
— Я скоро успокоюсь, мой лорд, — запинаясь, ответила я. — И не буду доставлять вам больше хлопот.
— Я не понимаю, — глухо сказал он. — Ты совсем не рада.
— Чему мне радоваться? Твоему умению притворяться или незавидной участи следующей мишени для охоты? Не верю, что Ричард легко откажется от короны.
Лорд Бестерн хмыкнул, а потом в открытую рассмеялся, скрестив руки на груди. Его вовсе не смутил мой взгляд, в котором наверняка плескались обида и гнев. Муж хохотал от всей души.
Я гордо подняла подбородок, совсем как на портрете руки Пруденс, и величественно отвернулась.
— Очень смешно смотреть со стороны, как ты себя недооцениваешь, Света. Не понимаешь, как легко потерять от тебя голову.
— Я точно знаю, что от меня легко отказаться, — пробормотала я под нос.
— Уж я от тебя не откажусь никогда, и не надейся. — Лорд Бестерн повернул меня к себе и крепко сжал за талию. — Я люблю тебя, глупышка. Ты сияешь ярко, как солнышко. Слабых мужчин пугают огненные женщины, но меня — наоборот. Я хочу дать тебе крылья, чтобы ты смогла полететь к самой высокой вершине, стать, кем сама захочешь.
Он поцеловал меня в лоб, затем осушил дорожкой из поцелуев мокрые щеки. Снял с себя камзол и накинул на мои дрожащие плечи.
