— Кто? — еле слышно спрашиваю я.
— Скит, — отвечает Джек.
Во мне загорается искорка благодарности. Я думала, он скажет, что Марси померла.
— Скит? — повторяю я. — Что случилось?
— Он тонтону в глаза посмотрел. Твердо. Гордо.
— Как я ему велела, — вздыхаю я.
— А они его застрелили.
Я обессиленно прислоняюсь к стене. Скита убили. Вспоминаю, как он на мельнице Марси руку жал. Как на обезображенном шрамами лице расплылась улыбка, когда он о своей прошлой жизни рассказывал. Телега с желтыми колесами. Конь Отис. Добавляю еще одно имя к длинному списку. Сколько там имен? Уже и не перечесть.
— Это из-за меня, — говорю я.
Джек смотрит на меня. В серебристых глазах отражается серебряный свет луны.
— Перестань себя винить, — шепчет он. — Ты вечно на себя все берешь. Мы сами знаем, что ввязались в опасное дело. Никто нас силой не заставлял. Скит долго со смертью заигрывал. Да, жалко. Нам его будет не хватать. Он был стойким бойцом, нам такие нужны. Он оплошал, удача от него отвернулась. Что ж, бывает. Мы все это знаем.
Я мотаю головой.
— Знаешь, он бы тебе сам про это сказал, если б мог. Я его два раза в бараки к рабам отправлял. Он пустил слух, что грядут перемены. Что Ангел Смерти готовит восстание, даст знать, как время придет. А с младенцами… Двое совсем слабенькие были, не выжили. Остальных мы родителям вернули, так что все хорошо вышло.
— Много вернули?
— Семерых, — отвечает Джек. — Подобрали всех детишек, которых тонтоны в лесу оставили.
— Мало, — вздыхаю я. — А Марси удалось в дом детства пристроить? Что там происходит?
— Ну, они же с Кэсси придумали про мертворожденных младенцев… Марси двоих вынесла. Больше пока нельзя, иначе тонтоны заподозрят.
— Надо в остальных домах детства то же самое начать. Может, переведешь Марси в другой?
Он мнется. Тянет время. Будто и не хочется ему говорить, а надо.
Я распрямляю плечи. По коже бегут мурашки, беду предвещают.
— В чем дело? — спрашиваю я.
Торопливо обхожу колодец, дергаю Джека за рукав.
— Ну скажи уже, не томи! — кричу я.
По замшелым стенам скачет эхо.
Джек ждет, пока оно утихнет.
— Марси вместо Скита к рабам пошла, — шепчет он.
— Надо было ее остановить!
— Почему? Потому что она — твоя подруга?
— Нет, потому что она старая. Слабая.
— Она сама вызвалась. Сказала, что раз Скита убили, кроме нее, больше некому. Она права.
— Она нам в домах детства нужна.
— Не волнуйся, с этим все в порядке. Повитуха, приятельница Марси, на нашу сторону перешла. Я ее в Седьмой сектор отправил. Так что все идет своим чередом, как ты и хотела.
Я опираюсь о стену, прислоняю затылок к холодным камням. Смотрю в ночное небо. Вместо звезд вижу Марсину спину, покрытую сеткой белых шрамов.
— Не хочу я, чтобы она с рабами…
— Она сама вызвалась, — повторяет Джек. — Ничего не поделаешь. Все получается, как задумано. И мы отступаться не собираемся. Ради этого жизнь готовы положить.
— Да знаю я, знаю, — вздыхаю я. — Просто не ожидала. Хотя нет, ожидала. Недаром она свою рваную рубаху сохранила.
— Кстати, об одежде, — говорит Джек и щупает мою куртку, набрякшую от соли. — Что с тобой приключилось?
— А, на Булыжном плоскогорье в соляную бурю попали, — отвечаю я. — Хорошо, сюда не докатилась.
Я дрожу мелкой дрожью. Только сейчас понимаю, что промерзла до костей.
— Снимай с себя мокрое, — говорит Джек. — Вот, укутайся. — Он стаскивает куртку и накидывает мне на плечи. Куртка хранит его тепло, его
