День набирает силу. Джек спрыгивает с Гермеса, отвязывает Келла. Я снимаю Джекову куртку, возвращаю ему. Наше время истекло.
Он прежде о своем детстве никогда не рассказывал. Мне хочется узнать про него побольше. Про женщину, которая его вырастила. Как ее зовут, жива ли она. Что случилось с его родителями. Он про меня много знает, а мне про него ничего не известно. Впрочем, это не важно. Какая разница?
Джек касается Сердечного камня у меня на груди. Улыбается своей кривой ухмылочкой. Я перед ней устоять не могу.
— И как он только не сгорает, — говорит он. — Ну что, ночью в Эдемов дом отправимся?
— Ага, — киваю я. — Я Нерона пришлю.
Протягиваю ему руку. Сама не знаю зачем. Хочу коснуться. Поцеловать. Сказать что-нибудь на прощание.
Он берет мою ладонь, склоняет голову, целует.
— До свидания, Саба.
Джек вскакивает на коня и направляется на север.
А я еду в Звездную дорожку, где меня ждут.
* * * Перед рассветом Эмми вскарабкалась на высокую сосну у ограды Эдемова дома. С другой стороны, у самой колючей проволоки, разбиты грядки. Эмми спряталась среди ветвей, вжалась в ствол. Она решила выглядывать, высматривать и выслушивать, чтобы сделать то, чего, кроме нее, никто сделать не сможет. А потом она улучит подходящий случай и сделает как надо.
Мальчишки и девчонки вышли из хижин, гуськом побрели к длинному низенькому бараку. С полсотни человек, не меньше. Самых разных возрастов. Самому младшему года четыре. Тем, кто постарше, — двенадцать или тринадцать лет. У некоторых девчонок уже груди наметились. Эмми никогда прежде так много детей в одном месте не видела. Их всех из семей украли. Эмми знала, каково это.
Из барака раздался стук ложек по жестянкам. Время завтракать. Эмми съела крапивную лепешку и стала ждать, пока завтрак в Эдемовом доме закончится.
Наконец дети высыпали во двор. Какой-то человек — не тонтон — выдул из свистка звонкую трель, велел всем разбиться на отряды. Все закричали «Да здравствует Указующий путь!» и разошлись своими делами заниматься. Кто за домашней скотиной ухаживал, кто крышу чинил, кто уток у пруда кормил. Дети носили воду, мыли полы, строили сарайчик во дворе. Иногда появлялись тонтоны, но их было немного. Другие взрослые, как мужчина со свистком, работали с детьми, учили, как правильно работу выполнять.
Ребята с мотыгами, лопатами и ведрами пришли к грядкам у колючей проволоки. Начали сорняки пропалывать, землю копать и граблями разравнивать.
Эмми к одной девчонке присмотрелась. С виду ровесница, крепкая, коренастая. На руке цифры вытатуированы, как у всех остальных. Рыжие волосы в тугую косу заплетены. Карие глаза по сторонам поглядывают. Чего она ищет? Может, ждет чего?
Девчонка остановилась, лоб наморщила. Повернулась к лесу, посмотрела на деревья, будто учуяла, что за ней следят. Стала грядку мотыжить, к самой ограде подошла. Зыркнула по сторонам, убедилась, что никто не заметил, швырнула через колючую проволоку стебель травы- лебеды.
Сорняк упал рядом с высокой сосной. Эмми затаила дыхание. Нет ли какого подвоха? А вдруг это ловушка? Она сорвала с ветки шишку, прижала к груди. Сердце бешено забилось. Как бы поступила Эмми из Города Надежды? Та, что испытала и страх, и побои?
Эмми швырнула шишку к ногам рыжей девчонки.
Та посмотрела на шишку, украдкой поглядела вверх, на сосну.
Эмми скинула еще одну шишку.
— Кто там? — прошептала рыжая.
— Меня Эмми зовут. Я помочь пришла.
— А я Нелл, — ответила девчонка и снова взялась за мотыгу. — Пока на нас не смотрят, можно поговорить, только тихо. Мне отсюда выбираться надо, Эмми. Родителей найти. Ты правда можешь мне помочь?
— Я вам всем помогу, — ответила Эмми и внимательно оглядела ограду из колючей проволоки.
Надо же, какую клетку для детей соорудили! Ограда высокая, частая, с острыми колючками. На такую не взберешься. А в Городе Надежды Саба вскарабкалась по прутьям клетки изнутри. И сбежала. С боем.
— Слушай, а больно, когда татуировку делают? — спросила Эмми.
— Терпимо, — ответила Нелл.
— Ну ладно, — вздохнула Эмми. — Только поклянись, что ни за что меня не выдашь. Сплюнь слюной и дай слово.
— Вот тебе слово! — Нелл сплюнула. — А что ты делать собираешься?
— Увидишь, — ответила Эмми.
Она слезла по шершавому стволу, бесшумно скользнула в чащу и, держась близ ограды, побежала между деревьев. Наконец песни земли
