Ирато кивнула, по-прежнему не поднимая головы.
– Вот и прекрасно, – довольно улыбнулась макромантесса. – В таком случае, это вам больше не нужно.
С этими словами Мисерикордия пинком ноги зашвырнула урус Ирато в Черную реку.
– Вставай! – рявкнула макромантесса, и хуфу молча подчинилась.
Мне хотелось орать: что ты делаешь?! Сражайся!! Но залепившая рот черная гадость не давала даже пошевелить губами, и я мог лишь беспомощно мычать.
– А это я заберу, – Мисерикордия нагнулась и сорвала с моего пояса мешочек. – Князь Нихиллус знает, что с ними делать…
Я снова гневно замычал.
– Что, хочешь что-то сказать? – цинично усмехнулась макромантесса, засунув мешочек в карман плаща. – У тебя будет такая возможность. И скажешь ты следующее: «Я освобождаю тебя от Сделки».
Я усмехнулся. Мисерикордия нахмурилась и угрожающе предупредила:
– Если не сделаешь этого, орсы разорвут твоих друзей. А сделаешь – и, даю слово, я оставлю им жизнь.
Я заскрежетал зубами. Верить макромантессе? Глупо. Но с залепленным ртом и связанными руками я все равно не могу ей приказывать. И я обреченно кивнул.
– Имей в виду, стоит тебе сказать хоть что-то иное, и твои друзья в ту же секунду умрут! – на всякий случай повторила Мисерикордия.
Дождавшись вторичного кивка, она прикоснулась пальцем к моим губам, и залеплявшая мой рот масса черным пеплом осыпалась на землю.
– Говори! – повелительно приказала макромантесса.
– Я… освобождаю тебя от Сделки! – с ненавистью прошипел я, снизу вверх глядя на Мисерикордию. – Ты обманула меня! Почему Сделка тебя не убила?
Макромантесса расхохоталась.
– Нет, южанин, я не соврала тебе, когда сказала, куда отправилась из изнанки. Я сказала лишь половину правды, а это разные вещи.
– Нужно было дать тебе умереть! – процедил я и отвернулся, не в силах смотреть на ее сияющее самодовольством лицо. И наткнулся на пылающий праведным гневом взгляд Светлики. В глазах магини так и читалось: «Я же говорила тебе, что некромаги всегда выпутываются из Сделки!»
– Ты прав, нужно было. – Макромантесса мстительно улыбнулась.
Она повела кроссом, и опутывавшая наши ноги черная масса рассыпалась в прах. Еще один взмах, и такая же судьба постигла и все наше оружие, кроме перстня Балара, висевшего на моем поясе трезубца и амулета Светлики.
Приблизившись к Светлике, она сняла с ее шеи амулет и повесила его себе на грудь.
– Давно мечтала о таком украшении, – гнусно усмехнулась она и повелительно приказала: – Вставайте!
Я перехватил сверкающий яростью взгляд Далара и предупреждающе проговорил:
– Не делайте глупостей!
Зная вспыльчивый норов орков, можно было не сомневаться – им вполне хватит глупости броситься на Мисерикордию или орсов со связанными руками. Далар и Шактар недовольно нахмурились, но все же подчинились.
Дождавшись, когда мы поднимемся на ноги, макромантесса подошла и сорвала с моего пояса трезубец.
– Занятная вещица… – Она с любопытством повертела трезубец в руках. – Ха! Хвост виверны! Ну надо же. Ловко, южанин, хвалю… Но он тебе больше не пригодится.
Макромантесса заткнула трезубец за пояс. Я заскрежетал зубами от злости.
– Как, кстати, и это. – И Мисерикордия ловко сдернула с моего пальца магический перстень.
Несколько мгновений повертев кольцо в руках, она размахнулась и зашвырнула его в Черную реку.
– Не-э-эт! Клянусь жизнью, ты заплатишь за это!!! – вне себя от гнева заорал я.
Макромантесса размахнулась и хладнокровно отвесила мне оплеуху. Щеку обожгло огнем, на рассеченной когтями коже вспухли три кровавые полосы.
– Ты! Сюда! – посмотрев на продолжавшую сидеть на месте Ирато, повелительно приказала Мисерикордия.
Некромагиня подчинилась. Ее потухший, безжизненный взгляд был устремлен в землю, а плечи понуро опущены, словно на них свалилась вся тяжесть мира. Мисерикордия взмахнула кроссом, и кисти Ирато обвил черный дым. Еще одно едва заметное движение, и дым начал уплотняться, пока не превратился в гладкую черную ленту, тянувшуюся от рук некромагини к посоху Мисерикордии. Макромантесса приблизилась к остальным и поочередно коснулась черепом темной твари наших запястий. Черная лента надежно приклеилась к опутывавшей наши кисти гадости орсов, и мы оказались скованы одной длинной веревкой, свободный конец которой исчезал в распахнутой пасти черепа кросса.
– Боюсь, моих сил не хватит, чтобы провести вас всех через изнанку, – с напускным сожалением проговорила Мисерикордия. – Так что готовьтесь, путь будет долгим.
