империи, – это детство, про кошек и совсем не любовь.
От поцелуев Гэйлорда полночи горело лицо, а на губах играла улыбка. И еще я впервые узнала, что такое бессонница.
Лежа в постели, я смотрела в темноту комнаты, где дрожащие от луны сгустки тени рисовали две фигуры влюбленных.
Меня и Гэйлорда. Гэйлорда и меня.
Гэйлорд…
Не представляла, как смогу смотреть на него, не смущаясь и не вспоминая, как мучительна его нежность. И тем не менее безумно ждала, когда же придет рассвет.
Я знала, что не смогу обнять Гэйлорда, не при всех, не в доме родителей, но… мне хотя бы увидеть его… убедиться, что все не сон, не иллюзия. Потому что с каждой минутой, что мы не вместе, все сильнее казалось, будто что-то произошло. Что-то, что нас разлучит…
Устав крутиться, встала с кровати, зачем-то накинула поверх сорочки халат, прошлась по комнате, не зажигая свет. Бродила, то и дело сопротивляясь желанию посмотреть в окно.
Нет. Не хочу.
Казалось бы, что я могу там увидеть ужасного? Снег, темнота – вот и все. Гости давно разъехались, все в доме спят, даже слуги. Сделала шаг к окну и замерла. Сглотнула комок в горле. Превозмогая нервозность и накатившую слабость, сделала еще один шаг. Прикоснулась пальцами к подоконнику, погладила, принялась выводить узоры – все лишь бы отвлечься, лишь бы не смотреть, лишь бы не видеть…
А вот не видеть чего?
Пока не знала. Боялась узнать.
На глаза навернулись слезы, и я моргнула, избавляясь от них. Нет, нет… это неправильно, так не бывает…
Подушечки пальцев стало покалывать, в ногах появилась противная слабость, а потом как вспышка мелькнуло видение. Странное. Непонятное. Будто я стою в незнакомой комнате, свет приглушен, в моих руках желтая чаша, кинжал и… кровь… отчетливо виделась кровь…
Покачнулась, сильнее схватилась за подоконник, выдохнула, набираясь храбрости, чтобы взглянуть в окно, но услышала тихий стук в дверь.
– Лалия? – послышался напряженный голос брата.
– Да? – отозвалась я, чувствуя, как замерло сердце.
Кимбол вошел. Увидев меня у окна, задумчиво кивнул, присмотрелся к моему лицу и, не найдя того, чего опасался, заметно расслабился.
– Видела? Это хорошо, что ты уже знаешь и у тебя такая реакция.
Он подошел ближе и по-доброму улыбнулся.
– Я опасался, что он успел вскружить тебе голову. Рад, что все обошлось. Лалия, он не тот, кто женится на тебе. Понимаешь? Он не создан для брака. К тому же он, – лорд, и он оборотень, а наша семья, несмотря на достаток… Мы простые смертные, люди.
– Но все это не мешало тебе с ним дружить, – обронила я, внимательно наблюдая за братом. – Я ведь правильно говорю о вашей дружбе в прошедшем времени?
– Нет.
– Странно…
От обиды, что лорд Аликтон снова выбрал брата, а не меня, стало больно.
Слезы вновь попытались вырваться на свободу, но сейчас не до них. Сейчас не до слабости. После. Когда все выясню и останусь одна…
– Ты нас видел, – сделала я вывод.
– Да.
– Почему ничего не сказал? Не верится, что ты стоял, наблюдал и молчал!
– Так же, как мне не верится, что ты выросла, но вместо того, чтобы поумнеть, позволяешь себе детские выходки! Лалия! Вот тогда, когда в восемь лет ты дала лорду отпор – тогда ты поступила более мудро! А сейчас… – Он перевел дыхание и продолжил намного спокойней: – Я не смотрел, как вы с ним целуетесь. К сожалению, я нашел тебя позже, ты уже уходила. Но мне хватило взгляда на твои припухшие губы, чтобы понять, что между вами произошло. Понять и принять решение.
– И? – поинтересовалась я с вызовом. – Какие ты сделал выводы?
– Ты не будешь больше с ним целоваться!
– Это ты так решил?! – Я вскипела, покалывание в пальцах заметно усилилось, почти причиняя боль. – Если ты…
– Так решили мы оба, – сделав шаг назад, брат достал из кармана жилета письмо и передал мне.
Я взяла его. Не разворачивая, взглянула на Кимбола, уже зная, чувствуя, понимая, что интуиция не лгала, да и дар не зря встрепенулся, мешая спать.
– Где он, Кимбол? – Я едва узнала свой голос, так хрипло он прозвучал. – Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что он не ушел!
