– Лалия, – руки брата легли мне на плечи, он прижал меня к себе и обнял, утешая, – прости, солнышко, он ушел и… Пойми, сестренка, так будет лучше… В письме он написал тебе то же самое, что я говорю, поэтому, если ты не хочешь его читать…
– Нет. Пожалуйста, Кимбол, отпусти меня и включи свет.
Когда комната осветилась, я отвернулась к окну, смахнула слезы, прорвавшие все же мою оборону, и прочитала послание:
«Лалия, маленькая моя…
Твой брат прав. Пока расставание будет действительно лучшим выходом.
Это не значит, что я забуду тебя. Это невозможно, я уже пробовал. Когда ты вырастешь, я вернусь за тобой. И тогда никто не сможет отнять тебя у меня. Никто. Только если ты не захочешь этого. Но я буду надеяться, что ты сумеешь меня простить.
До встречи, маленькая.
Считаю дни, когда приду за тобой…»
Внизу записки была поставлена какая-то подпись, но капли талой свечи ее спрятали. Впрочем, пусть, что там было написано, волновало меня меньше всего. В самом деле, вряд ли лорд Аликтон, бросая меня, вывел нечто романтическое – например «Твой Гэйлорд», как мне вдруг померещилось.
Пальцы стало колоть практически невыносимо, голова слегка закружилась, и я знала, что это значит. Это значит, что тот, кого избрало проклятие, недалеко и может его услышать.
Как хорошо слышат оборотни?
Не знаю, но у дара сомнений не было. Он знал, что его услышат. Он хотел этого. Требовал.
Не помня себя от обиды и злости, не в силах контролировать то, что рвалось наружу, я распахнула окно, выкрутилась из объятий Кимбола, принявшегося меня успокаивать, и крикнула что есть силы в зимнюю ночь:
– Поздно! – Сорвавшийся ветер пытался заглушить мой вопль, но я не сдавалась: – Помнить будешь всю жизнь! Тосковать будешь по мне! В каждой, кого увидишь, тебе буду мерещиться я! Но прийти за мной не успеешь!
Странный звериный рев где-то вдали, и слабость, которая утащила меня в темноту, стали сигналом, что проклятие услышано и вступило в силу…
Не раз я сожалела о словах, которые сорвались с моих губ. Если бы я так не злилась, если бы не чувствовала такого разочарования от того, что меня предали…
К пятнадцати годам благодаря наставнику-магу я поняла, что собой представляет мой дар, и научилась не позволять ему управлять собой. Мне просто надо избегать сильных эмоций, и тогда все происходит, как в случае с подружками и госпожой Рундол. Я просто вижу оптимальный ответ на вопрос. И нет необратимых слов. Нет никаких последствий, если они не воспользуются советом.
В случае же с лордом Аликтоном…
Я не понимала, куда и почему он не успеет за мной прийти, но уже знала, что так и будет. И что видеться ему буду в каждой – всегда, даже после… тоже не сомневалась. А вот после чего?
Это так и оставалось загадкой.
Я помнила видение, мелькнувшее перед проклятием: чаша, кинжал и кровь, но уверена была, что подобной глупости не совершу. Да, мне было больно. Да, сердце казалось чужим и ныло, и мешало спокойно жить. Глупое, оно надеялось, что все обойдется… Но я не собиралась заканчивать жизнь самоубийством. О нет, очень даже наоборот. Я пыталась жить так полно, как не жила до сих пор.
Веселилась с подружками, более благосклонно принимала ухаживания женихов, даже целовалась с двумя из них, чтобы сравнить… Их поцелуи были отвратительны, на губах долгое время оставался странный горький вкус полыни, но я надеялась, что к тому моменту, когда решусь кого-нибудь выбрать, они наберутся опыта в этом важном вопросе.
Поначалу от лорда Аликтона приходили письма, но, не вскрывая, я просила отсылать их назад. Он сделал свой выбор. Если Кимбол ему дороже, я не стану на пути у их дружбы.
Спустя примерно полгода писем от лорда-оборотня не стало. Никому не призналась бы, как больно было видеть новую корреспонденцию в доме и ждать и… понимать, что для меня ничего нет.
Пыталась убедить себя, что так лучше и что я поступила правильно, проявив гордость, но сердцу было наплевать на нелепые отговорки. Оно по- прежнему не забывало. И на мой шестнадцатый день рождения заставило подскочить ни свет ни заря и бродить у окон с надеждой. Я знала, что Кимбол возьмет отгулы на службе и приедет, и надеялась…
Зря надеялась.
Лорд Аликтон не появился.
Кимбол пытался передать от него подарок, но я не взяла. Рассмеялась в лицо, сказала, что от кошачьего оборотня мне ничего не нужно, и ушла, весь
