разграбление, чтобы хоть немного утолить жажду справедливости простого народа.
Генерал вошел в зал для заседаний, оставив охрану в коридоре. Там уже собрались все, в том числе и Аль-Джиди…
– Вас-то мы и ждем, генерал…
Генерал спокойно сел на свое место.
– Как вы это объясните?
– Что именно?
Маленький, подвижный Аль-Джиди вскочил с места и воздел руки к небу. Генералу он казался дешевым актером, но, надо сказать, говорить и заводить публику он умел.
– Какие-то бандиты… контролируют наши нефтеприиски!
– Это еще что, – сказал генерал, – по моим данным, там тайно высаживаются иранские силы!
– О Аллах, и вы об этом так спокойно говорите?!
– Готов выслушать предложения…
«Или вы полагали, что войдете в Рай, не испытав того, что постигло ваших предшественников? Их поражали нищета и болезни. Они переживали такие потрясения, что Посланник и уверовавшие вместе с ним говорили: «Когда же придет помощь Аллаха?» Воистину, помощь Аллаха близка» (2:214).
Совещание продлилось примерно час с небольшим, потом прервалось. Перерыв был связан с тем, что лихорадочно устанавливали связь с Меккой, с великим муфтием, и так и не могли установить.
В этот час стороны обменялись дежурными обвинениями, после чего с грехом пополам начали придумывать, что делать дальше. Фантазия сильно ограничивалась тем, что наиболее боеспособные части были сконцентрированы у крупных городов, таких как Риад, Джидда, Мекка и Медина. И если их бросить на фронт, то может тут же начаться массовый грабеж. Или того хуже – переворот.
Понять, как взят под контроль комплекс, защищающий основной нефтяной район, они тоже не могли. Главный операционный зал еще действовал, с операторами была связь, техники пытались восстановить управляемость системы, но, как подозревал генерал, ломали ее еще больше…
В ожидании, пока не настроят связь, генерал вышел из кабинета, чтобы хоть какое-то время не видеть тех, с кем он волей Аллаха оказался на одном тонущем корабле. Один из телохранителей протянул ему пакетик – генерал имел слабость к финикам, ему доставали разные – турецкие, ливанские, иранские. Генерал отошел в сторону с пакетиком… подумалось, что надо куда-то бросать косточки, финики были с косточками. Но пол был изгажен так, что генерал стал просто бросать их на пол. Болела голова, как птица в клетке, билась мысль: «Что делать… Что делать… Что делать?» Да пульсировала некогда раненная нога.
Генерал перенес вес на левую ногу, но тик не прошел.
Генерал Валид Аль-Шихри вдруг понял, что это телефон. Звонил телефон, спутниковый, поставленный на беззвучный режим. Он включил его, поднес к уху:
– Алло?
– Ты один?
Голос был смутно знакомым…
– Кто это?
– Твой друг. По Джихану. Вспоминай, не тормози…
Генерал вспомнил. Через Джихан, порт на самой границе с Йеменом, многие спаслись…
– Вспомнил.
– Ты один?
– Нет.
– Отойди куда-то в сторону. Есть серьезный разговор.
– Перезвони…
Генерал ткнул на отбой. Пошел в сторону двери… там стоял гвардеец, от него пахло потом. Генерал показал на дверь, тот открыл ее.
Мало ли, может, в туалет человеку надо…
Туалеты в министерстве обороны были европейскими, но уже загаженными донельзя[77]. Генерал проверил одну кабинку за другой – на его счастье, никого не было. Включил телефон, и он тут же зазвонил вновь.
– Салам.
– Салам, друг. Да приведет Аллах в порядок дела твои.
– Думаю, нам сейчас только на Аллаха и приходится полагаться.
– Как твои дела?
