Чтец

Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Хорс поднял на Сефию чуть затуманившиеся глаза:

– Что?

Сефия почувствовала, как щеки ее заливает жар.

– Это действительно «Река Веры»? – спросила она Хорса. – А вы и врач – это все реально?

– Так же реально, как реальна ты, крошка.

Сефия оглядела каюту. Каюта выглядела в точности так, как была описана в книге, вплоть до того, что все вещи здесь были в четном количестве – крюки на двери, стулья, шкафчики на стене.

Крытые стеклом ящички содержали десятки памятных вещичек: рубин размером с мужской кулак, кусок золота в форме бутерброда; был здесь даже медный гонг, о котором она читала. Сефия чувствовала себя так, словно ее саму поместили в книгу, или же книга каким-то образом притянула к ним этот корабль, и все это было предрешено кем-то заранее.

Она колебалась.

– Да, – повторила она, – всё это реально…

– До поры до времени, – сказал Хорс, наворачивая колпачок на фляжку, и в тишине каюты Сефия слышала, как поскрипывает резьба на ее горлышке.

Взглянув на Сефию, Стрелец сморгнул; уголок его рта приподнялся, сморщив кожу на щеке. Они были здесь оба, и они были вместе.

Врач тем временем работала над его предплечьем, и ее руки с иголкой и щипцами скользили над Стрельцом будто тени.

– Как же я не заметил раньше! – всплеснул вдруг Хорс своими ручищами и закашлялся. – Вы ведь те самые ребята с причала Черного Кабана!

– Ты был на причале? – спросила Сефия Стрельца, и тот кивнул.

Хорс несколько раз похлопал себя по широкому лбу.

– Как мал всё-таки мир! – сказал он.

– Да, – согласилась Сефия.

Ее взгляд странствовал по полкам, перемещаясь от одного предмета к другому. Ржавый железный ключ. Черный ящик, инкрустированный слоновой костью. Ожерелье, на котором голубые сапфиры были взяты в кольцо сияющими бриллиантами, отбрасывающими во все стороны острые искры света. В перекрещивающихся лучах этого света Сефия увидела образ прекрасной женщины, которая носила это ожерелье, дарившее ей вечную молодость. Именно в этом состояла тайна ожерелья. А если к тому же его хозяйка отличалась красотой, то ожерелье хранило и ее. И неважно, сколько лет было женщине, ее всегда окружали мужчины, цветы, смех, дети… а потом болезни, крики, дым.

– Прoклятое ожерелье леди Делюн, – проговорила Сефия, потирая налитые болью виски.

– Как рассказывает история, капитан был единственным мужчиной, снявшим с нее это ожерелье, – сказал Хорс. – И, как только он расстегнул его, она превратилась в пыль. Я думаю, она сама этого хотела. У леди была, в сущности, не слишком счастливая жизнь.

Перед мысленным взором Сефии стояло лицо этой женщины. Со временем оно не старилось, но, по мере того, как шли годы, как умирали ее родители, ее дети и внуки – от болезней, пожаров, от несчастных случаев и просто от старости, – лицо это делалось все холоднее и холоднее.

– Быть красивой и даже счастливой – не самое главное в жизни, – сказала Сефия. И подумала о своей жизни. Ведь сама она жила не ради счастья, давно отказавшись от таких простых желаний, как желание быть счастливой.

– Это правда, детка, – кивнул Хорс.

– Меня звать Сефия, – поправила она плотника.

Хорс кивнул и хлебнул из фляжки:

– Правильно. Сефия. А вы симпатичная парочка. Вы, оба. Я надеюсь…

В этот момент дверь распахнулась, и волна холодного воздуха прокатилась по каюте, бросив Сефию в озноб. Увидев старшего помощника, с руки которого свешивались мешки, Хорс выпрямился и убрал фляжку. Сефия взглянула на свой мешок и увидела то, что надеялась увидеть – знакомые очертания завернутой в кожу книги на его дне. Старший помощник небрежно свалил мешки на пол в центре каюты, но от Сефии не ускользнула поспешность, с которой он освободился от своей ноши. Она с трудом подавила желание схватить свое имущество и прижать его к груди.

Следом за помощником вошел капитан. Сефия опознала его по голубым глазам, властному виду и черному пистолету в руках. Она по-настоящему волновалась – надо же! Настоящий капитан Рид! Но при взгляде на лицо капитана ее волнение превратилось в холодный комок, поселившийся где-то внизу живота.

Капитан был сердит. Ярость бушевала под его кожей и за безупречной линией его зубов. Увидев Рида таким, Сефия съежилась. Это был не тот Рид, не из историй.

– Насколько серьезны повреждения? – спросил капитан.

Стрелец, поморщившись от боли, заставил себя сесть. Врач вздохнула и принялась зашивать глубокий разрез на его плече.