получится, выплюнуть. О да, Ригер был энергичной сволочью, у которой легко получалось создавать видимость действия. И все верили!
Риг стиснул кулаки, и по серебряной оплетке пробежались искры.
– Он воровал мои идеи. И смеялся в лицо, когда я пробовал его образумить. Мы же братья! Мы же должны работать вместе… а потом он украл мою женщину.
– Обидно, должно быть.
– Обидно. – Риг ощерился. – Ты же сам знаешь, насколько обидно, когда твою женщину уводят…
Кейрен заставил себя улыбнуться в ответ.
Два безумца, разделенные решеткой. И не будь ее, надежной, с замком, Кейрен рискнул бы.
Вцепиться в горло.
Зубы стиснуть. А там… как-нибудь, главное, чтобы этот нелепый гений, задыхающийся под гнетом собственной гениальности, издох.
– Не шали. – Гений погрозил пальцем и вытянул руку, по которой разбегались синие искры. – А то ведь беседа закончится, и ты так ничего и не узнаешь.
– Да я уже узнал все, что хотел. – Кейрен присел на корточки, свесив руки.
– Неужели?
– Тебя… вы не против некоторой фамильярности? А то знаете ли, воспитание воспитанием, но обстоятельства беседы способствуют…
– Да, конечно.
– Итак, твой брат донельзя тебя злил. Признаться, не только тебя… на редкость омерзительная была личность. Шантажист, игроман… беспринципнейшее создание. Полагаю, ему нравилось тебя дразнить. Это ведь из детства пошло, да? Вы читали труд доктора Герхема? Крайне познавательный. Он утверждает, что корни всех наших бед именно там, в глубоком детстве.
– Обязательно прочту, – с легким поклоном ответил Риг. – Но ты отвлекся.
– Прости, времени у меня много…
…но оно уходит, выгорает, наполняя комнатушку дымом. И однажды закончится, оставив Кейрена наедине с мертвецами. А потом мир рухнет, потому что только безумный гений может считать себя умнее прочих.
– Итак, полагаю, Ригер заигрался. В прямом смысле слова. Он задолжал весьма серьезным людям, а те потребовали вернуть долг вовсе не деньгами.
Медленный кивок.
– А ты не так и туп, как кажешься.
– Благодарю. – Кейрен поскреб лодыжку. Плотные носки съехали, и шерстяные брючины были чересчур велики. – Он пришел к тебе? Или ты понял, что он вляпался в неприятности?
– Какая разница?
– Никакой. Но думаю, второй вариант. Ты хорошо изучил братца… почему просто не сдал?
Пожатие плечами.
– Предателей не любят, даже если они работают во благо хозяина. – Риг шевелил пальцами, перегоняя с одного на другой серебряную искру заряда. – А меня сочли бы именно предателем. Поблагодарили бы, да, но за спиной стали бы шептаться… избавились бы при первом удобном случае.
– Понятно.
– Да и, ты прав, мне было любопытно посмотреть, чем все кончится.
– И когда любопытство подвигло к действию?
– Когда Ригер попросил о помощи. Он ведь был ничтожеством, любил прихвастнуть, а как до дела дошло, оказалось, что сам он – ноль полнейший. О да, он соловьем разливался… взаимопомощь, родственные узы… забыл, что некогда на эти родственные узы плевал. Но я помог… мне было несложно.
– И познакомились с Шеффолком.
– Он со мной, – поправил Риг, и искра замерла на мизинце. Кейрен смотрел на нее, прикидывая расстояние от мизинца до решетки.
Шаг? Два от силы… и хватит, чтобы поймать удар.
– Страшно?
– Страшно, – не стал отрицать Кейрен. – Я живой. Мне не нравится, когда мне больно делают. Я, можно сказать, категорически против негуманных методов…
Риг засмеялся неожиданно басовитым рваным смехом.
– Забавный ты, – сказал он, вытирая глаза ладонью. – Я и не предполагал, что настолько… не бойся, я не садист. Я не причиняю боль без нужды.
– Рад слышать.
Искра дрожала, кренилась, то почти сливаясь с серебром, то вдруг вспыхивая. И Риг с явным интересом наблюдал и за ней, и за Кейреном.
