– Почему?
Резкий вдох, и ноздри раздуваются, выпячивается нижняя губа, а блеклые пальцы впиваются в подбородок.
– Рассчитываете вызвать меня на откровенность?
– Ну вам же самому хочется быть откровенным. Иначе что вы здесь делаете? Тяжело быть гением, о котором никто не знает, правда?
Злится. И злость искажает лицо, мелкие черты, крысиные. Есть в нем что-то от подземника, и сходство это заставляет Кейрена напрячься.
– Сидите, – вдруг бросает Риг, сам присаживаясь на табурет, – вам ли не знать, что эта решетка выдержит вас в любом обличье… а если вдруг захотите поэкспериментировать, то прошу, я всегда рад.
Он вытащил из кармана моток серебряных нитей с бляшкой-бусиной, встряхнул и надел на руку. Нити прилипли к коже, а бусина растянулась, превращаясь в толстую нашлепку.
– Кстати, прикасаться к вам нет нужды, – пояснил Риг, нежно поглаживая плетение. – Достаточно приблизиться на расстояние шага. Возможно, двух… честно говоря, у меня нет достаточных данных. Пока, во всяком случае.
– И что это?
Ладонь нестерпимо зачесалась, предупреждая, что, чем бы ни была игрушка, трогать ее не стоит.
И злить Рига тоже.
– Мое изобретение… одно из… – Он раскрыл ладонь. – К сожалению, название не придумал. У меня с этим сложно, но если вкратце, то оно генерирует узконаправленный пучок на частоте материнской жилы. В результате естественный энергетический баланс нарушается. Как я понял, это довольно болезненно?
Он сжимал и разжимал пальцы, и серебро вспыхивало.
– Кстати, мне интересно, насколько быстро происходит восстановление… имею в виду, полное восстановление. Не хочешь обернуться?
– Не хочу.
– А все-таки? – Риг скалился, демонстрируя мелкие острые зубы. И руку протянул, наглядно демонстрируя, что спорить не стоит.
Его терпения хватило подождать, пока Кейрен разденется. И потянется к жиле. Тело откликалось медленно, нехотя. И жар расползался по костям, с трудом переплавляя их. Боль бросила на пол, и Кейрен сжался в комок…
…как в первый раз.
…и только пепла нет. В Каменном логе воздух пропитан пеплом. Гудят струны огненных жил, а здесь лишь одна, и близкая, но не защитит.
Она обещала…
Он все-таки пережил это обращение, занявшее, показалось, часы.
– Полторы минуты. – Риг постучал пальцем по стеклу часов. – Надо же, как долго держится эффект.
Кейрен стоял на дрожащих лапах, сглатывая вязкую слюну.
– И назад…
Пошло легче. Но все-таки потребовалась минута, чтобы отдышаться. Холодный спертый воздух камеры Кейрен пил и не в силах был насытиться. Одевался быстро, путаясь в чужой одежде, а с пуговицами вовсе не справился. Риг наблюдал, без насмешки, скорее с жадным любопытством.
– Вижу, тебе больше не хочется говорить.
– Что вы. – Кейрен вытер рот. – Просто отдышусь немного… и дальше побеседуем… как можно такой-то случай упустить? Знаете, мой дядя всегда утверждал, что чистосердечное признание – лучшее из возможных доказательств вины. А вы признаться готовы… ведь прав я?
Риг хмыкнул.
– Так с чего все началось? С того, что ваш братец увел у вас женщину? Или раньше? С того, что он всегда и во всем умудрялся быть первым? А вам приходилось жить в тени? Сначала вы мирились. Потом вас это раздражало… чем дальше, тем сильней становилось раздражение… а тут война… и шанс показать себя… вас пригласили работать на полигон…
– Не меня, Ригера.
– Какое оскорбление.
Риг пропустил реплику мимо ушей.
– А он позвал меня. Знаешь почему?
– Откуда ж мне…
– Потому что сам был ни на что не способен. – Риг сцепил пальцы, и костяшки захрустели. – Мой брат был жадным лживым ничтожеством, только и умеющим, что красть чужие идеи.
– Ваши, надо полагать?
– Чьи еще? Его любимая поговорка – кто успел, тот и первый… я же по натуре медлителен. Мне необходимо обдумать мысль, тщательно взвесить все плюсы, минусы… определить возможное направление работы, а он… он готов был схватиться за любую идею и перекорежить ее, а потом, когда не