Ночь.
Огрызок луны. Бурое подбрюшье неба с пятнами звезд. Снежное покрывало. Трубы. Все хорошо, подняться он поднялся, остался сущий пустяк – спуститься.
Кейрен встал на четвереньки и медленно пополз к краю крыши. Водосточный желоб, наполненный снегом, скалился льдистыми зубами. Стена была гладкой. Знакомая вязь не то плюща, не то винограда начиналась ниже.
Дотянуться? Кейрен попробовал.
Не выходит.
Не хватает роста… прыгнуть? Безумие, если для человека… человек сломает шею… или спину…
Выл ветер. Из печной трубы валил черный дым, и Кейрен, забравшись на трубу, в дыме грелся.
Прыгать придется.
Или вернуться в дом, где его, вероятно, уже ищут. А если еще не ищут, то это ненадолго…
– В б-бездну, – повторил Кейрен. Зубы клацали от холода. Пальцы онемели. Этак его и убивать не понадобится, сам околеет…
Он вернулся к краю и осторожно двинулся вдоль него, время от времени поглядывая вниз, пытаясь понять, как далеко до земли. Выходило прилично. И свинцовая жерловина водосточной трубы, выдававшаяся из желоба, не казалась надежной опорой, но хоть какой-нибудь. И Кейрен, взмолившись жиле предвечной, решился.
Труба скользкая. И скрипит, кренится под весом Кейрена, пробуя древние опоры на прочность. А прочности никакой. И опоры с хрустом выходят из каменной стены.
Не думать.
Держаться, скользить, упираясь босыми ступнями в стену. Руки сдирать о лед и свинец, об острый камень чужого дома.
Шаг за шагом.
И остановка на широком карнизе, который выглядит достаточно надежным, чтобы Кейрена выдержать, правда, именно выглядит, потому как хрустит и пускает каменную крошку… снова вниз… знакомый виноград, все-таки виноград – среди сухих стеблей чернели сухие же ягоды – едва ли не старый товарищ. Кейрен с трудом разжимает сведенные судорогой пальцы лишь затем, чтобы впиться в ломкие виноградные лозы.
Держат.
И выдержат.
Быстро, но заставляя себя дышать, прижиматься к стене, вслушиваться в вой ветра…
Пока не ищут… и хорошо…
Он доберется до Управления, чтобы вернуться за Таннис… волнуется, наверное… и Марта скажет… Марте он должен, а такие долги не забываются… и земля уже близка.
Ноги проваливаются в сугроб, острая кромка наста разрезает кожу.
Ничего.
Эта боль – ничто по сравнению с иной. Жила отзывается на зов, она корежит слабое человеческое тело, выламывая кости, грубо, зло. И Кейрен, кажется, не способен сдержать крик…
…или вой?
Крик.
Удары колокола далекие, тревожные…
…его ищут?
Больно дышать. Холод внутри, кровь на снегу…
…лапы проваливаются, и мягкая чешуя не спасет от клыков… к ограде, пока есть шанс… есть, жила гремит в голове, и от злого голоса ее не отделаться.
По снегу. Проваливаясь по брюхо, увязая в сугробах, вырываясь из них прыжком, чтобы на следующем вновь провалиться и вновь вырваться.
Вперед.
Волкодавы – тени на снегу. Бредут, не смея приблизиться к зверю, они еще помнят – опасен. Но кровь дразнит. Кровь заставляет думать о слабости и ранах…
…царапины. Просто царапины.
Затянутся дома. Главное, в этот дом попасть… в их с Таннис квартиру, в которой Кейрен давненько не бывал… и наверное, выстыла совсем… но там есть кровать и пуховое одеяло.
Плед.
Запах Таннис… и сама она вернется, если Кейрен сумеет дойти.
