я слишком долго терпел эту тьму! – Икс словно оправдывал чудовищное деяние не только перед Зоиным отцом, но и перед самим собой. Он не мог остановиться. – Если я не заберу твою душу, то никогда больше не увижу Зою! Никогда не почувствую ее прикосновения, никогда не услышу ее голоса, никогда не обовью ее пряди вокруг пальцев! Мое сердце родилось зимой, сударь, и я не собираюсь возвращаться в холод.
Зоин отец ничего не сказал.
У него закончились слова, как они заканчивались у всех.
Но в тот момент, когда Икс уже был готов сорвать шестнадцатую душу со стены сарая и утопить в озере, шестнадцатая душа начала выкрикивать Зоино имя.
– Зоя! – вопил он. – Зоя! Пожалуйста!
Икс стремительно повернулся и увидел, что Зоя и Рвач все еще поднимаются по склону к лесу. Теперь они остановились. Рвач крепко обнимала Зою, уговаривая не оборачиваться.
– Зоя! – крикнул ее отец. – Послушай меня! Зоя!
Икс прыгнул к нему и отвесил крепкую оплеуху.
– Я проявил к тебе доброту, будь ты проклят! – прошипел он. – Я мог заставить тебя увидеть все твои прегрешения, но не стал. А ты молишь дочь о снисхождении? Она не станет тебя спасать! Она больше тебе не дочь!
– Я не хочу, чтобы она меня спасала, – ответил Зоин отец и опять завопил: – Зоя! Зоя! Пожалуйста, пожалуйста, поверь, что я очень сожалею. Я был отвратительным отцом. И человеком. И вообще. Я сам себе противен. Я не заслуживаю жизни. А жизнь без тебя, без Джоны и вашей мамы – это все равно не жизнь. Я тебя люблю, слышишь? Я просто чертовски тебя люблю. Если даже не веришь ни единому моему слову, прошу, пожалуйста, верь этому!
Он начал так задыхаться, что ему пришлось немного помолчать, чтобы продолжить.
– Если моя смерть чем-то тебе полезна, то я умру! – прокричал он на остатке сил. – Я ведь уже один раз умер. Второй раз будет проще, да? Понимаю, что у тебя нет причины мне верить, но ты обалденная, Зоя. И ты всегда будешь моей девочкой.
Тут Зоин отец посмотрел на Икса.
– Если вам нужна моя душа, то забирайте, – сказал он. – Забирайте ее.
Икс уже шагнул к нему, когда на склоне Зоя наконец к ним повернулась. Она пошла вниз, к озеру, ступая тяжело и почти бездумно. Рвач не смогла ее остановить. Вместе они спустились обратно и шагнули в мертвые тростники, захрустевшие под их ногами.
Зоя смотрела не на отца, а на Икса.
Сидевшие неподалеку дикие индейки, черно-красная стая на снегу, подняли головы и теперь тоже уставились на Икса. Казалось, даже они находятся в ожидании.
Икс обхватил тощую шею мужчины пальцами. Зоин отец ахнул, но не стал сопротивляться, не стал говорить, не стал отводить взгляд.
Он просто смотрел на Икса – смотрел Джониными глазами.
Икс начал пережимать ему горло.
А потом вдруг замер, сам не зная почему.
Он ощутил какое-то шевеление в голове, вроде сквозняка, словно кто-то приоткрыл окно или дверь.
Это была Зоя. Она заглядывала в его мысли.
Она говорила ему, чтобы он никогда не заглядывал в ее мысли. «Никакого слияния сознаний… или чего-то такого!» – сказала она. И вот теперь она пыталась понять, о чем он думает, почему медлит.
Она шла к нему по льду озера, и Рвач от нее не отставала. Она обходила дыры. Казалось, она знает, где они находятся, даже не глядя на них. И все это время она все глубже и глубже забиралась в Икса. Она разворачивала его – бережно, словно он был листком бумаги, которая может разорваться у нее в руках. Разве же она не знала, что там найдет? Она сама научила его этому слову.
«Милосердие».
И так же внезапно движение у него в мыслях прекратилось. Ветерок отступил. Окно закрылось. Дверь захлопнулась.
Икс посмотрел на Зою. Она остановилась шагах в двадцати. Она плакала, обхватив себя руками. Волосы у нее побелели от снега.
Она кивнула Иксу. Казалось, ей хотелось успокоить его, утешить, почувствовать себя любимым.
Ее глаза говорили: «Все правильно, правильно, правильно. Отпусти его».
Икс сорвал Зоиного отца с сарая прямо за шею – лед растрескался, фанера заскрипела и расщепилась – и швырнул на землю.
Зоя подошла ближе.
Она опустилась на колени рядом с отцом.
Икс увидел, как во взгляде мужчины зажигается надежда, словно он ожидал, что дочь бросится в его объятия.
Икс знал, что этого не будет.
– Мы тебя отпускаем, – спокойно сообщила Зоя отцу, – потому что не хотим превратиться в тебя.
