– Нет, – сказала она, – о Стэне позаботятся.
К счастью, Брайан не стал уточнять, что она имеет в виду. Что бы она могла ответить? «Вы, ребята, свой шанс упустили. Теперь мой парень заберет его в ад».
– Это важнее, – поспешно добавила Зоя. – Это насчет моего отца.
Она сказала Брайану, что не хочет разговаривать с начальником отделения Лыссино, назвав его «тем противным беременным».
Брайан поджал губы, чтобы спрятать улыбку.
– Может, вы с подругой посидите со мной минутку? – предложил он.
Он указал на два зеленых стула около своего стола. Зоя слышала, как Лыссино у себя в кабинете шумно разворачивает сэндвич и со смехом обсуждает по телефону что-то, скорее всего не относящееся к полицейским делам.
Брайан пожал Вэл руку. Далеко не все так уважительно обращались с подростками. К тому же Брайан не демонстрировал той гаммы снисходительных эмоций, которые проявляли практически все взрослые при знакомстве с Вэл. Сначала они замечали наполовину выбритую голову с оранжевыми прядями и кривились, словно проезжали мимо разбившегося на шоссе автомобиля. Потом они осознавали, насколько Вэл красивая. И, наконец, морща лоб, они пытались понять, зачем это такой хорошенькой девушке вздумалось… бла-бла-бла. Вэл это не задевало. Она относилась к людям так, как Зоя – к призам: они были одновременно нелепые и обалденные, и можно было только собирать коллекцию из самых клевых.
Короче, Зоя была рада, что Брайан просто протянул руку, поздоровался и не стал смотреть на ее подругу, как на некий Объект Интереса. Она уже раньше мысленно поставила напротив его имени плюсик и теперь прибавила второй, с восклицательным знаком.
– Привет, я сержант Вилкомерсон, – сказал он.
– А я Вэл, – отозвалась она. – Я Зоин адвокат.
Услышав это, Брайан чуть наклонил голову, но ничего говорить не стал.
Теперь, когда Зоя сидела за столом напротив подавшегося вперед участливого слушателя, она обнаружила, что ей больше не хочется орать и угрожать. Ей хотелось, чтобы ее услышали и приняли всерьез. Она пыталась не нервничать в шумной повседневности отделения полиции: рация пищала, какой-то младенец плакал, полисмены стучали по клавиатурам. Труднее всего оказалось отрешиться от голоса болтавшего по телефону Лыссино, который кого-то передразнивал, полагая это смешным. От звука его голоса ее затошнило.
– Со смерти моего папы прошло уже несколько месяцев, – начала она.
Она на секунду замолчала, изумленная тем, сколько эмоций взвихрила в ней эта простая фраза.
Вэл положила ладонь Зое на плечо, но почему-то от этого стало только больнее. Она повела плечом, сбрасывая руку.
Она сказала Брайану, что мысль о том, что тело ее отца лежит где-то в пещере, терзает всю семью. Она рассказала, как Джона запирается в доме, как он просовывал под дверью записки. Вид у Брайана стал несчастный. Зоя заметила, что он старается не смотреть на фотографии своей дочери, которые были расставлены по всему столу, словно памятники.
– Послушай, – сказал он. – Это очень, очень непросто, и не только из-за того, что та пещера очень опасная.
Зоя ждала объяснений того, почему это «очень, очень непросто», но пока Брайан подыскивал слова, шеф Лыссино вышел из своего кабинета, грузно переваливаясь, словно медведь из берлоги. У Зои скрутило живот. Она молилась, чтобы он ее не заметил. Если он скажет хоть одну грубость, она взорвется.
Она краем глаза наблюдала за Лыссино. Он смял пакет из-под ленча, превращая его в плотный шарик с таким видом, словно это был силовой прием. А потом (хотя Зоя видела поблизости не меньше четырех мусорных корзин) он вручил его полисмену Мерцу со словами:
– Выброси это, ладно, Стюарт? И банку диетической колы с моего стола.
Тут он заметил Зою.
Поморщившись, он двинулся к ней. Было совершенно ясно, что он не забыл ту мерзкую ночь у нее дома и что Зоя противна ему не меньше, чем он – ей. Оставалось только молиться, чтобы он не сказал ничего такого, что выведет ее из себя. Для этого достаточно всего одного грубого замечания.
Лыссино подошел так близко, что она видела только его пузо. Крошки с его рубашки посыпались ей на колени.
– Я был уверен, что я чую подростка, – сказал он.
Зоя вскочила. Голос у нее стал слишком громким, а руки тряслись так, словно хотели оторваться от тела. Весь участок затих. Все уставились на них.
Когда Зоя прекратила кричать – и прямо перед тем, как Лыссино, лицо у которого раздувалось от злости, словно воздушный шарик, в который наливают воду, проорал: «Нахальная девчонка. Да какое мне дело, пусть твой старик так и остается в той дыре!» – она услышала раздражающее треньканье микроволновки. У кого-то разогрелось буррито.
Вэл и Брайан тоже были на ногах. Когда они успели встать? Оба держали Зою за плечи и разворачивали ее к двери. Она не желала подчиняться. Она напрягла все тело, точно так же, как это делал не желающий одеваться Джона. В конце концов Вэл шепнула ей на ухо:
– Я тебя обожаю, но прекрати, а то тебя и правда арестуют. Говорю это как твой адвокат.
Только тут Лыссино заметил Вэл. Столь откровенной тройной реакции Зоя еще не видела.
