Ворчало присмотрелся.
– ДВЕ! – прохрипел он.
Король Карл печально покачал головой.
– Двухголовые старушки нередко встречаются в окрестностях Санкт-Петербурга. Подозреваю, что это следствие реформ Петра I, – авторитетно огласил он.
На сей раз Ворчало сворачивать не стал, а, стиснув зубы, проехал старушку насквозь. При этом мираж не рассыпался, а пронесся через автобус, молочно-белый и дрожащий. Вблизи он походил на плоский, сотканный из тумана экран, подсвеченный только с одной стороны. В следующие пять минут разошедшийся медведь сам разоблачил и с удовольствием протаранил три миража.
– А вон еще один мираж торчит! Ишь Мессалина под гаишника его замаскировала!.. Ну ща протараним! – хищно пробормотал Ворчало.
К счастью, Гамов, ухитрявшийся параллельно ухлестывать за Риной, успел взглянуть. И повис на руле, заставив автобус изменить траекторию. Совсем близко, едва не задетое зеркалом, пронеслось изумленное лицо с разинутым ртом.
– Гаишник был настоящий! – спокойно объяснил Гамов.
– Ага, настоящий! А почему две головы и четыре ноги? – пропыхтел Ворчало.
– Потому что еще один гаишник рядом стоял!
После этой истории медведь больше не гнал и даже пересел на соседнее сиденье, для успокоения зачмокав медом из баночки. За рулем же опять оказался монарх Англии, Шотландии и Ирландии. Он ехал уже осторожно и культурно, и миражи постепенно оставили их в покое.
– На самом деле Мессалина Петровна и не пытается нас остановить! Ну если всерьез! – заметил Гамов. – Она бы и получше миражик сотворила. Просто скучно ей в универсале… Едешь себе, едешь, вокруг все елочки – тоска зеленая.
– А че, братцы? Развеселим Мессалину Петровну? – предложил Макар.
Прежде чем кто-то сообразил, как он собирается ее развеселить, Макар вскочил с ногами на кресло, просунул руку со шнеппером в окно и стал выцеливать красный универсал. Целиться было ужасно неудобно, поскольку голова Макара находилась внутри салона, рука снаружи, а мишень вообще не пойми где. Это мало напоминало классическое положение стрельбы из шнеппера.
– Не стреляй! – крикнула Рина, но Макар уже нажал на спуск.
Асфальт вскипел. В покрытии дороги появилась небольшая яма. Универсал вильнул, объезжая ее.
– Низко взял! – прошипел Макар.
Он бросил разряженный шнеппер на сиденье и стал просовывать руку с другим шнеппером. Универсал сместился на край дороги, мешая Макару целиться. Макар перебежал к противоположному окну автобуса и там стал дергать стекло, чтобы высунуть руку. Гамов осуждающе прищелкнул языком:
– Слишком долго! Мой папа любит повторять фразу: «Если собираешься что-то сделать, делай это очень быстро!»
– Ты о чем? – спросила Рина.
Прежде чем Гамов объяснил, Макар издал крик, полный ужаса. Рина увидела, что он больше не стоит на сиденье, а, согнувшись, валяется в проходе. Левой рукой вцепился в запястье правой и изо всех сил пытается ее удержать. Кисть же правой руки, сжимающей шнеппер, изгибается, пытаясь нацелить шнеппер Макару в голову. На лице у Макара был ужас.
Сашка, не разобравшийся, в чем дело, решил, что Макар ранен, и бросился к нему. Макар вскинул ему навстречу искаженное лицо. Его правая рука, изменив планы, распрямилась, вырвалась из плена у левой, и взметнувшийся шнеппер прицелился в Сашку. Сашка, не раздумывая, бросился на пол. Рука последовала за ним, однако, прежде чем шнеппер выстрелил, две золотые пчелы оторвались от общего роя и уселись Макару на кисть. Макар заорал от боли.
– Рука… Ужалили меня в палец, с-с-собаки! – сдавленно выговорил Макар.
– Слушается рука? – спросил Гамов.
Макар недоверчиво шевельнул кистью:
– Вроде бы да.
– Пчелы помогли! Мессалина Петровна перехватила контроль над твоей рукой. Наверняка и над глазами тоже. Как-то же она видела, куда целиться, – заметил Гамов.
– Как ей это удалось? – спросила Фреда.
– Не проблема для хорошей ведьмы. Нервы, проводимость и все такое. Посылаешь более сильный импульс – и рука слушается уже тебя, а не хозяина. Она так двоих в форте Тилля задушила.
