Цветок Трех Миров

– Скорее всего, так и было! – сразу согласился Сашка, зная, что иначе Даню не прервать.

После забора начался песочный с красным подпалом дом с множеством колонн. Во двор вела арка с круглыми декоративными щитами, подвешенными на железный кованый стержень. Видимо, когда-то этот стержень ограничивал ход тяжелых ворот, мешая им распахиваться в противоположную сторону и расшатывать крепления. В центре дома над деревянными дверями был балкончик.

Сашку заинтересовали ручки дверей парадного входа. Ручками служили четыре отполированные многочисленными прикосновениями конские подковы, прибитые полукругом вверх. Каждого тянуло коснуться этих подков – может, потому, что в подкове заключены вековые надежные счастье и покой, о которых человечество уже позабыло, но нутром еще как-то угадывает. Сашка потянулся к подковам, но руку не донес. Он увидел, что на пальцах его, пробегая между ними, вертится и бегает золотая пчела. Такая же пчела появилась и на руке у Рины, а у Дани выше костяшек застыли сразу две литые, тускло поблескивающие пчелы, напоминавшие перстни. Лишь у Макара пчела непонятно почему сидела не на пальцах, а на носу, и он ее старательно сдувал.

Через дорогу, вызывая панику среди спешащих остановиться машин, уже бежали Фреда, Кирюша, Лара, Влад Ганич и Лена.

– Подковы! Наши шныровские, да? – кричали они.

– Похоже… да! Причем старенькие подковы, поработавшие! Вон как их слизало! – признал Даня, присаживаясь, чтобы оглядеть их снизу.

– Может, просто лошадиные?

– Нет. Это сейчас мы готовые подковы покупаем. А раньше для пегов их особо ковали. Пег же в основном не скачет, а летает. А раз так, то стираемость у подков низкая и можно сделать их легкими. И еще на них нужны выступы, чтобы на двушке не скользить по скалам Первой гряды. В общем, господа, шныровскую подкову я отличу и во сне! – сказал Даня.

– А я вот во сне сплю! – заметила Лена.

– Ты и не во сне спишь! – шепнул Кирюша.

Он потянулся к подковам, но, вспомнив предупреждение, что недостойному закладка может прожечь руку до кости, спрятал руку за спину.

– Что, страшно? Давай я! – Фреда решительно положила ладонь на среднюю подкову. Причем сразу положила, без пугливых отдергиваний. Оглянулась, победно взглянула на остальных, после чего спокойно ощупала остальные подковы.

– Что и требовалось доказать! – сказала она презрительно. – Подковы не закладка! И в деревянные двери камень не вмуруешь!

– Зачем тогда здесь подковы?

– Подсказка от Арсения Тартилло. Видимо, дом действительно тот самый… – Фреда сдула с пальцев мешавшую ей пчелу.

Пчела перелетела на штукатурку справа от двери и быстро побежала наискось и вверх. Другие десять пчел, включая двух пчел Дани, только этого и ждали. Они переместились на облупленный камень и цепочкой последовали за первой пчелой. Цепочка пчел образовала идеально прямую линию. Стрелу, направленную на стену правее балкончика. Вот они достигли нужного места, забегали – и стрела превратилась в круг. Одиннадцать золотых пчел, головами повернутые внутрь. И между ними три незаштукатуренных кирпича…

Глава шестнадцатая Любимец дам, гиел и кошек

Мы ребята-ежики, в голенищах ножики,
По две гири на весу, револьверчик в поясу.
Я отчаянный родился, вся деревня за меня.
Вся деревня Бога молит, чтоб повесили меня.

Городская баллада

На подоконнике лежали заряженный шнеппер и трубка, чтобы стрелять стрелками шныровского боя. Из опасения, что кто-то из жильцов войдет в подъезд, все это было застенчиво прикрыто рекламной газеткой.

Наста сидела на ступеньках, изредка приподнимаясь, чтобы выглянуть в окно. Рядом на той же ступеньке, но уже на картонке сидел Рузя и держал на коленях Гастрафета.

– Мама запретила сидеть на холодном? – поинтересовалась Наста.

– При чем тут мама? – нахмурился Рузя. – Запретила медицина, а мама лишь транслирует ее советы.

– А шарф на шее зимой завязывать так, что щеки багровеют, тоже медицина велит?

– Нет, это уже мама. Она мне так все детство завязывала, и я привык, что когда шарф затянут, то все в порядке. А так – да, задушиться можно, – со вздохом признался Рузя и стал кормить дракончика чипсами.

Один чипс съедал сам, другой давал дракончику. Дракончик быстро привык и неотрывно следил за рукой Рузи. Когда, задумавшись, Рузя сунул в свой рот три чипса подряд, а ему не дал ничего, дракончик от негодования окутался черным дымом.

Наста и Рузя закашлялись.

– Драконам чипсы нельзя, – сказала Наста.

– Они со вкусом крабов. А крабы – почти рыба, – возразил Рузя.

– Еще один чипс ему дашь – огрею тебя кирпичом со вкусом клубники, – предупредила Наста.

Рузя озадачился. Рука с чипсом замерла на пол-пути: