Глеб тряхнул головой, прогоняя эту мысль. Его ночное видение не имело ничего общего с писательскими амбициями дяди Бориса. И все же он решил дочитать роман до конца.
Итак, беднягу Галеба и двух его друзей-славян пленили германцы. Куда же их все-таки повезли?
«…Неизвестно, сколько это продолжалось, но, в конце концов перед глазами у кузнеца Галеба опять прояснилось. Он почувствовал давящую боль в запястьях и щиколотках и понял, что лежит в телеге на куске рогожи и связан по рукам и ногам.
– Что со мной? – хрипло проговорил Галеб.
– Нас взяли в плен, Корсо, – ответил ему рыжеволосый богатырь Ратибор.
Галеб посмотрел на Ратибора. Лицо у того было грязное, на лбу и щеке багровой коркой засохла кровь. Вместо кольчуги и шерстяного подклада на мощном теле Ратибора клочками висело рубище. Руки и ноги его также связаны веревками. По бурым пятнам, проступавшим сквозь рубище, Галеб определил, что Ратибор получил никак не меньше трех ран.
Рядом с Ратибором лежал еще один пленник – пожилой, в расшитой окровавленной рубахе и с каким-то жутким кровавым сгустком вместо левого уха. Этот тоже был связан грубой ворсистой веревкой.
Галеб приподнял голову и огляделся. Телег было не меньше десятка, и на каждой лежали пленники. Рядом, позвякивая сбруей, ехали верхом германские рыцари.
– Выходит, мы проиграли битву? – прохрипел Галеб, морщась от боли.
– Мы перебили больше половины их воинства, – ответил Ратибор. – А ведь их было в три раза больше!
– Но теперь мы здесь, – сказал Галеб.
– Верно. Теперь мы здесь.
Галеб снова посмотрел на рыжего воина и спросил, осторожно шевеля разбитыми губами:
– Из-за чего эта война, Ратибор?
Здоровяк и пожилой воин переглянулись.
– Полно тебе, Корсо! Нешто ты не помнишь?
– Должно быть, тот рыцарь не только ушиб ему грудь, но и здорово дал по голове, – предположил седовласый пленник.
Только сейчас, после этих слов, Галеб почувствовал в груди боль, уже не острую, но все еще мешающую глубоко дышать.
– Чем они меня? – хрипло спросил он.
– Голоменью меча, – угрюмо ответил Ратибор. – Скажи спасибо, что не кромкой.
– Да… Мне повезло…
Галеб замолчал, собираясь с мыслями. Потом вновь посмотрел на рыжего воина и тихо спросил:
– Как нас взяли в полон, Ратибор?
– Ты и впрямь не помнишь?
Галеб качнул головой:
– Не помню.
– Мы почти победили, но из леса выскочил засадный полк наемников. Они перебили стрелами наше правое крыло, а воеводу разорвали копьями.
– Никогда в жизни не видел таких бешеных воинов, – сказал пожилой пленник.
– А что случилось со мной? – спросил Галеб. – Как я мог сдаться?
– Ты не сдавался, – сказал Ратибор. – Как все мы. Полея сбили с коня копьем, а потом скрутили ремнями. Меня прижали к боевой телеге щитами, да так плотно, что я не смог пошевелиться. А на тебя, после того как ты упал от удара на землю, навалились сразу три германских рыцаря. Ты не мог устоять.
Галеб обдумал его слова, посмотрел на молчаливых, угрюмых ландскнехтов и тихо спросил:
– Куда они нас везут?
– В Брумгальде есть рынок, где торгуют пленниками, – ответил ему пожилой Полей. – Думаю, нас везут туда.
– И давно мы так едем?
– Давно, – ответил Ратибор. – С самого полудня.
– Я знаю эти места, – сказал Полей. – Бывал здесь с караваном купцов шесть лет назад. Верст через двадцать начнется Роминтская пуща. Лес этот тянется еще верст на двадцать, и там рыцарям придется разбить лагерь и заночевать. Скорей всего, они это сделают у реки.
Полей на секунду замолчал, потом пристально посмотрел на Галеба и негромко добавил:
– Тут один из германцев спрашивал, нет ли среди нас кузнеца. Мы в ответ промолчали, однако теперь я думаю, что зря.
– О чем ты, Полей?
– Хорошие кузнецы ценятся везде. Скажи им, кто ты, и, может быть, они развяжут тебе руки. Никто не решится портить кузнецу руки, в этом нет никакой
