– Я же сказал: я не уверен, что она виновата.
– Уверен – не уверен… Глеб Олегович, мы здесь не гадаем на кофейной гуще и не предсказываем будущее по линиям ладони. Мы работаем.
– И все же: когда я смогу с ней встретиться?
Кочетков вздохнул.
– Вы очень настойчивый человек. Ну, хорошо. Завтра вечером я вам позвоню и скажу, когда вы можете с ней встретиться.
– Спасибо!
Глеб поднялся со стула.
– Не за что. – Подполковник тоже встал и пожал Глебу руку. – Помогать людям – мой долг, – с улыбкой сказал он.
– Повидал я на своем веку этих стерв, – мрачно сказал капитан Шарифов, стоя у кофе-автомата и потягивая капучино из пластикового стаканчика. – На вид невинные овечки, а у самих руки по локоть в крови. Одно слово – суки.
Сергей нахмурился. Он терпеть не мог, когда о женщинах говорили в подобном тоне. Да и Шарифов ему не нравился: хамоватый, грязный, с холодными, подозрительными глазами. Такой в любом человеке видит преступника. Даром что почти старик (лет пятьдесят, наверное, уже). Интересно, скольких он за свою жизнь пересажал?
– Марат Рафикович, – сказал Сергей, стараясь, чтобы его голос звучал как можно холоднее. – Я бы не хотел, чтобы вы так говорили о женщине.
Шарифов вздохнул.
– Эх, парень, мало у тебя еще опыта. Помню, года два назад одна такая стерва утопила мужа в ванне…
– В ванне? Разве это возможно?
– Возможно, Серега, возможно. Мужик в горячей водичке расслабился, а тут она – с улыбочкой, в одном легком халатике с грудями наружу. Хватает его за ноги и – резко на себя! Верный способ – я тебе говорю. Человек даже захлебнуться не успевает.
– А от чего же он тогда умирает?
– От шока. – Капитан Ширифов смял опустевший пластиковый стаканчик и бросил его в урну. – Ладно, хорош базарить. Сходи за подозреваемой, а я пока все устрою с транспортом.
– С транспортом?
Капитан Шарифов кивнул:
– Да. Повезем ее в область. – Капитан подмигнул Бегунову. – Понимаешь, о чем я? Не забудь взять пистолет в оружейке. И проследи, чтобы он был заряжен. Чует мое сердце, тебе придется из него сегодня пострелять.
Эльза сидела на диване и курила, элегантно стряхивая пепел в маленькое блюдечко, которое Борис Алексеевич Корсак принес из кухни вместо пепельницы, а он, сидя рядом, нежно гладил ее по волосам. Для шестидесятитрехлетнего мужчины он был еще очень даже ничего. Силен, моложав. Правда, его сильно старили седые волосы, но Эльзе нравилось в нем даже это.
– Зря ты мне не веришь, Эльза, – сказал Борис. – Ради тебя я сделаю все. И это не шутка. – Он улыбнулся. – Честное слово: если ты скажешь, чтобы я спрыгнул с обрыва в реку – спрыгну.
При упоминании об обрыве по красивому лицу Эльзы пробежала тень. Она заставила себя улыбнуться и сказала:
– Я думаю, это не понадобится.
Борис Алексеевич потянулся к ней губами.
– Ты как теленок! – засмеялась Эльза.
– Угу, – отозвался Борис.
Эльза затушила сигарету и убрала блюдце на тумбочку. Потом повернулась к Борису Алексеевичу, улыбнулась и взъерошила ему ладонью седые волосы.
– Борис, я хочу знать, какие у тебя планы? – спросила она вдруг.
– То есть… что ты имеешь в виду? – не понял он.
– Я имею в виду нас с тобой, – сказала Эльза. – Мы встречаемся тайно, но это не может продолжаться вечно.
Корсак нахмурился и кивнул:
– Ты права. Я тоже много об этом думал. И знаешь, что я надумал? – Он снова улыбнулся и проговорил мягко, почти по-отечески: – У нас с тобой все будет хорошо. Мы будем жить в достатке и покое. Можем даже пожениться, если ты захочешь.
Эльза усмехнулась:
– А жить мы будем на зарплату директора районного музея? Интересно, как ты себе это представляешь?
Борис Алексеевич, глядя на Эльзу влюбленными глазами, покачал взлохмаченной головой:
– Нет. Мы не будем бедняками. У тебя будет все, что ты захочешь.
