Почувствовав, что молчание слишком затянулось, Бегунов смущенно спросил:
– Вам полегчало?
Эльза кивнула:
– Да, немного. Простите, что напрягаю. Просто я до сих пор не могу отойти от всех этих потрясений. Никогда бы не подумала, что мне придется пройти через такой ад. Сначала смерть мужа, потом… смерть любимого человека. – Она задумалась. – Вы знаете, я только после его смерти поняла, сколько он для меня значил. Он умер, и у меня словно бы отобрали часть жизни. Самую главную часть. – (Она коснулась пальцами лба, и Сергей обратил внимание, что бежевая кожа ее перчатки напоминает человеческую и выглядит очень мягкой.) – Я не знаю, как мне теперь жить, – вздохнула Эльза.
Бегунов вдруг вспомнил,
– Мне не хочется вам напоминать, но кое-кто думает, что это вы его убили.
Зеленые глаза Эльзы широко распахнулись. В них застыла такая нечеловеческая тоска, что Сергей поежился.
– Что ж, – тихо проговорила она, – спасибо, что напомнили. Но я его не убивала. Я его любила. Больше жизни.
Сергей почувствовал, как у него кольнуло в сердце. Как было бы здорово, если бы такая красивая женщина произнесла что-нибудь подобное о нем, Сергее!
– Знаете, – сказал он неожиданно для себя. – Я не верю в то, что вы совершили преступление.
– Правда? – Она улыбнулась. – Все вокруг верят.
– Ну и пусть. В черта тоже многие верят, но это же не означает, что он существует на самом деле!
– Как знать, – тихо сказала Эльза. – В последнее время мне кажется, что я попала в настоящий ад, и вокруг – куда ни глянь – скачут бесы. Гримасничают, издеваются, тычут в меня пальцами и кричат: «Убийца! Убийца!» – Эльза провела пальцами по глазам. – Простите, я немного разволновалась. Вас ведь зовут Сергей?
– Да.
– Я вам очень благодарна, Сережа. Благодарна за то, что вы попытались отнестись ко мне по-человечески. Наверное, вы последний человек в моей жизни, который так поступил.
Она подняла левую руку в мягкой бежевой перчатке и легонько дотронулась пальцами до щеки Бегунова. А затем тихо проговорила, глядя Бегунову в глаза:
– Сережа, прошу вас, помогите мне.
Кира Бегунова передала ключи от кафе своей помощнице, накинула плащ и вышла из административного помещения. Она двинулась через зал к выходу, но вдруг остановилась. На пути у нее стоял Глеб Корсак. Губа у него была разбита, воротник плаща надорван, волосы растрепаны. А во взгляде карих глаз застыло нечто такое, что Кира с трудом подавила в себе желание попятиться.
– Глеб? – удивленно проговорила она.
Корсак разомкнул плотно сжатые губы и тихо спросил:
– Почему ты мне не сказала?
– О чем? – не поняла Кира.
– О сыне.
На этот раз Кира слегка отшатнулась и сделала шаг назад, словно Глеб ее ударил.
– Так почему ты мне о нем не сказала? – повторил свой вопрос Корсак.
Кира нахмурилась.
– А зачем? Что бы от этого изменилось? Да и потом: я не уверена, что он… твой.
– Вранье, – сказал Глеб. – Я его видел. Он очень на меня похож.
Кира справилась с изумлением и пробормотала:
– Мало ли кто на кого похож!
Глеб посмотрел ей в глаза прямым взглядом.
– Кира, зачем ты врешь? – с досадой проговорил он.
Некоторое время Кира молчала, а затем вдруг проговорила – коротко и устало:
– Балбес ты, Корсак. Как был дураком, так дураком и остался.
Глеб усмехнулся и с горечью произнес:
– Согласен. Я поступил по-скотски. Но мне было всего девятнадцать. И потом, если бы я знал, что ты беременна, я бы ни за что…
– Ты никогда меня не любил, – перебила его Кира. – Думал, что любил, но не любил. Я была для тебя просто юношеским увлечением. Славной, неглупой девушкой, с которой приятно было проводить время. А вот Эльзу… – В глазах Киры промелькнуло что-то темное и злое, но она быстро взяла себя в руки. – Ее ты любил по-настоящему. Со всею страстью, на какую только был способен.
