Глеб обернулся. Сергей стоял перед ним, сунув руки в карманы плаща и мрачно глядя из-под сдвинутых бровей.
– Что ты за человек, а? – спросил вдруг Бегунов, и в голосе его прозвучала искренняя горечь. – Вечно приносишь людям страдания. Ломаешь чужие судьбы. Ну, какого черта ты сюда приехал, а? Пока тебя не было, все у нас было в порядке. Люди просто жили. А ты… Ты все испортил.
Глеб внимательно вгляделся в лицо Бегунова. Глаза у того были подернуты какой-то мрачноватой пеленой.
– Серега, ты что, выпил? – рассеянно спросил Корсак.
– А тебе какая разница? – Бегунов поморщился. – Приехал тут из своей Москвы… Права качаешь… Учишь всех жизни… А сам-то – обыкновенный напыщенный дурак. Дурак ты, Корсак. Ду-рак!
– Полегче, – негромко произнес Глеб, в душе которого злость на себя стала перерождаться в злобу по отношению к наглому провинциальному копу, который стоял перед ним.
– Полегче? – Сергей усмехнулся. – Да не бывает в таких делах «полегче». Писатель, блин! Да ты ведь даже не знаешь, что у тебя есть сын. А? Ведь не знаешь?
На лице Корсака отобразилось чувство полной растерянности.
– Что? – изумленно проговорил он.
Бегунов дернул щекой:
– Да ничего.
Он хотел повернуться, но Глеб подскочил к нему и схватил его за лацканы плаща.
– Что ты только что сказал? Повтори!
– Я сказал, что ты дурак. Дурак и сволочь. Моя сестра была беременна, когда ты уехал. И убери руки с моего плаща!
Бегунов оттолкнул от себя Глеба.
– Поклянись, что не врешь, – хрипло проговорил тот.
Бегунов развернулся и двинулся прочь. Глеб бросился за ним и схватил его за плечо, и тогда Сергей резко развернулся и изо всех сил ударил Глеба кулаком по лицу.
Мощный удар сбил Корсака с ног. Упав, он сел на асфальте и посмотрел на Бегунова снизу вверх. Сергей сжал кулаки.
– Ну, давай! – прорычал он. – Давай, нападай!
Глеб вытер ладонью окровавленную губу и сказал:
– Я не буду с тобой драться. Я знаю, что виноват перед Кирой. И перед тобой, наверное, тоже. Но если все, что ты сказал, правда… Прошу тебя, скажи мне, где он? Как мне его увидеть?
Бегунов несколько секунд стоял молча, потом сказал:
– Ты с ним недавно встречался. Он молодой, но уже успешный художник. Правда, картины подписывает не настоящей фамилией, а псевдонимом.
Глеб оцепенел. Бегунов изогнул губы в ухмылке, потом резко повернулся и зашагал прочь.
Глеб остался сидеть на асфальте. Сердце отчаянно колотилось о ребра, в ушах шумела кровь, Корсаку хотелось немедленно что-то делать, куда-то бежать, что-то предпринять…
Старший лейтенант Сергей Бегунов вел Эльзу Зиберт по коридору отделения полиции, уговаривая сам себя, что он «никакой не конвоир», а просто «сопровождающее лицо». Но все равно чувствовал Бегунов себя скверно. В голове все еще немного шумел алкоголь, но пьяным себя Бегунов не чувствовал.
Когда они проходили мимо кофе-аппарата, Эльза остановилась и, взглянув на Сергея, негромко сказала:
– Простите, можно я попью кофе? У меня ужасно раскалывается голова.
Бегунов смутился под взглядом зеленых глаз прекрасной пленницы.
– Да, – сказал он. – Конечно. Я вам куплю.
Он подошел к аппарату, доставая из кармана бумажник.
– Вы какой кофе будете? – уточнил Сергей.
– Черный, – ответила Эльза с несчастной улыбкой.
Бегунов сунул в прорезь автомата несколько монеток, нажал на кнопку, подождал, пока пластиковый стаканчик наполнится черным кофе. Затем вынул стаканчик из ниши и протянул Эльзе:
– Держите. Только осторожно, он очень горячий.
Эльза поблагодарила его и взяла стаканчик. Пока она пила, Бегунов искоса поглядывал на нее. Эльза была бледна, под глазами у нее пролегли тени, но все равно она была очень хороша собой. Даже стала еще красивее, поскольку выражение страдания придавало ее облику какой-то по-неземному хрупкий и трогательный вид.
