что расценки повышаются.
Парочка прекрасных гнедых провезла нас вверх по Родео-драйв еще сотню метров, прежде чем Мосби произнес:
– Ладно. Упаси тебя боже открыть рот – ты проживешь недолго. Мы увеличим премиальные.
– Вы как миленькие удвоите премиальные и положите их на мой счет, прежде чем мы уйдем в гипер. В таких делах люди становятся крайне забывчивы, когда все заканчивается.
– Хорошо, сделаю все, что в моих силах. Сейчас мы пообедаем с мистером Скимаа, и ты должна делать вид, что не знаешь, что он личный представитель Первого Гражданина в звании чрезвычайного и полномочного посла, а также полномочный министр. Так что соберись и веди себя за столом прилично.
Через четыре дня я снова старалась вести себя прилично за столом, сидя по правую руку от капитана «Форварда». Теперь меня звали мисс Марджори Фрайди, и я была так оскорбительно богата, что прибыла на Геостационар на личной антигравитационной яхте мистера Скимаа и поднялась на борт «Форварда», не утруждая себя такими плебейскими процедурами, как паспортный контроль, медосмотр и прочее. Мой багаж – чемодан за чемоданом, набитые дорогими шмотками, ювелирными изделиями и прочей ерундой, – прибыл на борт одновременно со мной. Но и этим занимались другие. Мне не нужно было заботиться ни о чем.
Три дня из этих четырех я провела во Флориде, в учреждении, которое выглядело обычной больницей, но в действительности было (я-то знала!) великолепно оснащенной лабораторией генной инженерии. Я могла даже точно вычислить, какой именно лабораторией, но держала свои догадки при себе, поскольку подобные вещи тут не поощрялись. Я была подвергнута самому тщательному медицинскому обследованию, какое только могла себе представить. Не знаю, зачем они проверяли состояние моего здоровья так, будто имели дело с главой государства или президентом транснациональной корпорации, но, полагаю, они хотели доверить яйцеклетку, которая по прошествии нескольких лет превратится в Первого Гражданина чудовищно богатого Реальма, только человеку с абсолютным здоровьем. Впрочем, что бы я там ни полагала, рот мне следовало держать на замке.
В отличие от Фосетта и Мосби, мистер Скимаа со мной не торговался. Как только он решил, что я ему подхожу, он отослал Мосби домой и принялся опекать меня с такой щедростью, что я ни к чему не могла придраться.
– Четверть от стоимости билета на карманные расходы? Нет, этого мало, возьмите половину, вот, пожалуйста, в золотых сертификатах Луна-Сити, а если этого недостаточно, возьмите у чиновника еще под расписку, а чек пошлите мне. Нет, никакого контракта подписывать мы не станем, не такого сорта наше дело – просто скажите, что вам надо, и вы получите все и даже чуть больше. А вот небольшая брошюрка, где сказано, кто вы, и в какую школу ходили, и все остальное. За три дня вы успеете все выучить, а если забудете ее сжечь, не беспокойтесь: бумага обработана, так что через три дня она самоуничтожится, – не удивляйтесь, если на четвертый день странички начнут желтеть и рассыпаться.
Мистер Скимаа продумал все. Прежде чем мы покинули Беверли-Хиллз, он привел фотографа, и та сняла меня с нескольких ракурсов, одетую в одну улыбку, на высоких каблуках, на низких и босиком. Когда мой багаж прибыл на борт «Форварда», каждая шмотка подходила мне идеально, все цвета и фасоны мне шли, а на всех этикетках одежды стояли имена самых знаменитых дизайнеров Италии, Парижа, Пекина и др.
Я не привыкла к высокой моде и не знала, как со всем этим управиться, но мистер Скимаа предусмотрел и это. В воздушном шлюзе меня встретило маленькое восточное создание по имени Шизуко. Девушка объявила, что она – моя личная горничная. Я не испытывала нужды в горничной, поскольку умывалась и одевалась самостоятельно лет с пяти, но выбирать не приходилось.
Шизуко отвела меня в мою каюту «ББ» (чуть поменьше волейбольной площадки). Как только мы вошли туда, оказалось, что, по мнению Шизуко, у нас едва хватит времени, чтобы подготовить меня к обеду. Поскольку до обеда было часа три, мне это показалось некоторым преувеличением. Но она твердо стояла на своем, и мне оставалось только согласиться – не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ко мне ее приставил мистер Скимаа.
Она приготовила мне ванну и стала мыть меня. В этот момент в системе управления гравитацией случился скачок, когда лайнер ушел в гиперпространство. Шизуко удержала меня на месте и тем самым предотвратила мокрую катастрофу. Она проделала все настолько мастерски непринужденно, что не оставила у меня ни малейших сомнений: она уже имела дело с гиперзвездолетами. Странно, на вид она была слишком молода для этого.
Целый час она колдовала над моей прической и лицом. Раньше я умывала лицо, когда мне казалось, что его пора умыть, а волосы причесывала, когда они начинали лезть мне в глаза. Теперь я поняла, до чего же я была неотесанной. Пока Шизуко перевоплощала меня в богиню любви и красоты, маленький терминал в каюте прозвенел мелодию, на экране появилась надпись, и одновременно тот же текст пошел печататься на бумаге, которая нахальным языком свесилась из принтера:
Я была удивлена, Шизуко – ни капельки. Она уже достала и расправила платье для коктейлей. Оно закрыло меня всю, целиком и… Никогда еще я
