иначе, я настаиваю на одном: я плачу за выпивку.
– Отлично. Ты задолжал мне это и еще кое-что.
Я выбрала столик в углу, где нас не могли услышать другие посетители… зато прекрасно могло подслушать «ухо». Но как, скажите на милость, на корабле можно застраховаться от «уха»? Никак.
Нас обслужили, и я почти беззвучно спросила его:
– Можете читать по губам?
– Не очень хорошо, – признался он тоже очень тихо.
– Ладно, давайте говорить как можно тише, и будем надеяться, что общий фон собьет «ухо» с толку. Скажи, Мак, ты недавно насиловал еще каких- нибудь беспомощных дамочек?
Он вздрогнул. Кто угодно вздрогнет, если ему врезать как следует. Но своим ответом он, во-первых, признал, что не считает меня дурой, а во-вторых, продемонстрировал, что и сам не дурак.
– Мисс Фрайди, – сказал он, – как вы узнали меня?
– Запах, – пояснила я. – Сначала, по запаху, ты ведь сидел рядом. Потом, когда мы выходили из зала, я заставила тебя подать голос. А потом поскользнулась на лестнице и вынудила тебя подхватить меня на руки. Этого было достаточно. Как ты думаешь, «ухо» пасет нас здесь?
– Возможно. Но вряд ли идет запись, и вряд ли кто-то сидит сейчас за наушниками.
– Слишком рискованно. – Я задумалась. Может, нам прогуляться бок о бок по прогулочной зоне? Если «ухо» не настроено на постоянную слежку, это может сбить его с толку, но оно может следить автоматически, если на Маке есть маячок. Или если он есть на мне. Бассейн «Аквариус»? Акустика в бассейне плохая, и в данном случае это мне на руку, но… Нет, черт возьми, мне нужно более укромное место! – Допивай и иди за мной.
Я привела его в свою каюту «ББ». Впустила нас Шизуко. Она, по-моему, несла при мне двадцатичетырехчасовую вахту, исключая те часы, когда я спала, – ей ведь тоже нужно было поспать. А может, и не нужно.
– Что у нас на сегодня, Шизуко? – спросила я.
– Вечеринка у штурмана, мисси. В девятнадцать ноль-ноль.
– Понятно. Сходи погуляй или займись чем-нибудь. Возвращайся через час.
– Слишком поздно. Через тридцать минут.
– Через час, я сказала!
– Да, мисси, – покорно ответила она, но только после того, как я поймала ее быстрый взгляд на Мака и его почти незаметный – миллиметров в пять – кивок.
Выпроводив Шизуко и заперев дверь, я небрежно спросила:
– Ты ее шеф или она твой?
– И то и другое не совсем точно. Скорее – «помогающие друг другу независимые агенты».
– Понимаю. Она – неплохая профессионалка. Мак, ты знаешь, где здесь «уши», или нам придется что-то придумывать? Ты же не хочешь, чтобы разговор о твоем постыдном прошлом где-то записывался. Меня-то вряд ли что-нибудь может смутить; в конце концов, я только невинная жертва. Но мне нужно, чтобы ты разговаривал свободно.
Вместо ответа он указал пальцем несколько точек: над диваном в гостиной, над изголовьем моей кровати, в ванной… Потом дотронулся пальцем до своего глаза и показал на стык потолка с переборкой напротив дивана.
Я кивнула и оттащила два стула в дальний угол, подальше от «ушей» и вне поля зрения «глаза», на который он указал. Потом я включила терминал, настроила его на воспроизведение музыки и выбрала пленку, на которой был записан «Хор Солт-Лейк-Сити». Может, «ухо» и могло уловить наши голоса за таким шумом, но я лично в этом сомневалась. Мы уселись на стулья, и я спросила:
– Мак, ты можешь придумать вескую причину, по которой мне не стоит убивать тебя прямо сейчас?
– Прямо сейчас? – переспросил он. – Даже не выслушав?
– А зачем мне тебя слушать? Ты меня изнасиловал – я это знаю, и ты это знаешь. Я хочу выслушать лишь ответ на этот вопрос: есть ли причина, по которой тебя не стоит немедленно наказывать за твое преступление?
– Ну, если ты так ставишь вопрос… Наверное, нет.
Мужики загонят меня в могилу.
– Мак, ты сильно утомляешь меня. Разве ты не видишь, что я не хочу тебя убивать и ищу этому разумное оправдание? Но без твоей помощи у меня ничего не выйдет. Как ты оказался замешан в таком грязном деле, как групповое изнасилование беспомощной, связанной женщины?
Я села и дала ему подумать. И он действительно это сделал. Он долго молчал, а потом сказал:
– Я мог бы поклясться, что слишком глубоко увяз и если бы не стал участвовать в изнасиловании, то был бы убит там, прямо на месте.
– Это правда? – спросила я, стараясь подавить растущее презрение к нему.
