– Хорошо. Я не волнуюсь. Ладно, я могу прикрыть твой уход, но что я скажу капитану, когда все выяснится?
– Итак, капитан в этом замешан. Я так и думала.
– Он знает об этом. Но приказы мы получаем от казначея.
– Разумно. Предположим, я устрою так, что ты будешь лежать связанная с заклеенным ртом. Тогда ты скажешь, что я напала на тебя. Сама я, конечно, не смогу это сделать, потому что ты еще должна изображать нас обеих с раннего утра до отправки ботов, но, думаю, смогу договориться, чтобы тебя связали и заклеили рот. Наверное.
– Это сильно укрепит мое алиби! Но кто эта добрая душа?
– Помнишь нашу первую ночь на корабле? Я вернулась поздно и – не одна. Ты еще подала нам чай с миндальными пирожными.
– Доктор Мэдсен? Ты на него рассчитываешь?
– Думаю, да. С твоей, конечно, помощью. Той ночью он, кажется, был очень не прочь.
Она усмехнулась.
– Той ночью у него здорово слюни текли, а язык аж волочился по полу.
– Правильно. И волочится до сих пор. Завтра я заболею. Он придет навестить меня – как врач. Ты, как обычно, будешь здесь. Мы погасим свет в спальне и… Если доктор Джерри еще не остыл ко мне (а я уверена, что нет), он примет мое предложение, а после того, как примет, сделает все, что нужно. – Я посмотрела на нее. – Ну как? Он придет ко мне на следующее утро и свяжет тебя.
Тилли надолго задумалась, а потом покачала головой.
– Нет, – сказала она.
– Нет?
– Давай сделаем все действительно простенько. Никого больше посвящать не надо. Вообще никого – и связывать меня тоже не надо, это лишь вызовет подозрения. Вот мой план: незадолго до того, как боты отчалят, ты решаешь, что уже выздоровела. Встаешь, одеваешься и выходишь из каюты, не говоря мне, куда идешь, – я всего лишь жалкая служанка, и ты никогда ничего мне не докладываешь. Может, ты решила все же отправиться на экскурсию… Я не в курсе, и, как бы там ни было, это не имеет значения – я не обязана бегать за тобой по всему звездолету, мое дело – не спускать с тебя глаз в каюте. По- моему, Пит тоже не обязан таскаться за тобой по кораблю. Если тебе удастся соскочить с корабля, единственный, кого сожгут, будет капитан. Лично я по этому поводу плакать не стану.
– Тилли, кажется, ты права. Я полагала, что тебе понадобится алиби… Но пожалуй, ты прекрасно обойдешься и без него.
Она подняла на меня глаза и улыбнулась.
– Но это не должно помешать тебе затащить доктора Мэдсена в свою кровать. Развлекайся. Одной из моих обязанностей было не подпускать мужчин к твоей постели… Ты, наверное, и сама это знаешь…
– Догадалась, – сухо бросила я.
– Но теперь, раз уж я перешла на другую сторону, это вовсе не обязательно… – Неожиданно она засмеялась. – А может, мне предложить доктору Мэдсену себя в качестве бонуса? Когда на следующее утро он захочет навестить свою пациентку, я скажу ему, что тебе лучше и что ты пошла в сауну или что-то в этом роде…
– Предлагай ему только то, что рассчитываешь дать, – посоветовала я. – Он не тот парень, которого можно динамить.
– Если уж я обещаю, то всегда даю, – кивнула она и встала. – Итак, вроде бы все?
– Все, кроме одного, – поднимаясь с кресла, сказала я. – Сколько я должна тебе?
– Я подумала об этом. Мардж, ты знаешь свои возможности лучше меня, поэтому я оставляю это на твое усмотрение.
– Но ты не сказала мне, сколько тебе платят.
– Потому что я сама не знаю. Мой хозяин мне не докладывал.
– Ты – чья-то? – Внезапно я почувствовала боль. Как и любой ИЧ на моем месте.
– Уже нет, или почти нет. Я была продана на срок в двадцать лет. Осталось еще тринадцать, а потом – я свободна.
– Но… О господи, Тилли, давай тогда соскочим с корабля вместе!
Она положила мне руку на плечо и, заглянув в глаза, сказала:
– Не переживай. Ты заставила меня подумать об этом как следует. И это главная причина, по которой я не хочу оставаться связанной. Мардж, меня-то ведь никто не станет держать взаперти на корабле. И разумеется, я могу отправиться на любую экскурсию, когда пожелаю, если смогу заплатить за это. А я смогу. Так что, может быть, мы увидимся внизу?
– Да! – воскликнула я и поцеловала ее.
Резким движением она привлекла меня к себе, и наш поцелуй затянулся. Она застонала, и я почувствовала ее руку у себя под халатом…
Оторвавшись от ее губ, я посмотрела ей прямо в глаза и спросила:
– Значит, вот в чем дело, Тиль?
