– Разумеется, – ответил Джордж, выложил на прилавок трехдолларовую бумажку и взглянул на продавщицу.
Секунд двадцать они молча смотрели друг другу прямо в глаза, потом она мрачно сказала:
– Пожалуй, я улыбаюсь. Да. Думаю, что во весь рот. – Она одной рукой взяла деньги Джорджа, а другой протянула ему билет. – Хотя ручаюсь, что могла вытянуть из тебя еще доллар.
– Ну, этого мы никогда уже не узнаем, не так ли? – с улыбкой возразил Джордж.
– Может, еще раз? Удвоим ставки и – либо все, либо ничего.
– На тех же условиях? – мягко спросил Джордж.
– Слушай, парень, ты из меня сделаешь старуху. Ступай себе с богом, пока я не передумала.
– Где здесь поблизости туалетные комнаты?
– Коридор слева от меня. Не пропусти розыгрыш!
Пока мы шли к туалетным комнатам, Джордж шепотом по-французски сказал мне, что, пока мы торговались с продавщицей, жандармы прошли мимо нас, заглянули в туалеты, вышли, вернулись в ротонду и ушли по главному коридору. Я оборвала его – тоже по-французски, – шепнув, что знаю все, но что все это место напичкано «глазами» и «ушами», поэтому поговорим позже.
Я действительно видела, как два охранника в униформах – не те двое, которым я устроила колики в желудках, – вошли вслед за нами, почти наступая нам на пятки, потом прошли мимо, проверили туалетные комнаты (резонно, поскольку любители в таких случаях частенько прячутся именно в общественных туалетах), опять продефилировали мимо нас и скрылись в глубине дворца. Джордж преспокойно торговался с продавщицей лотерейных билетов, а те, что искали нас, проходили мимо дважды. Очень неплохо для любителя. Вполне профессионально.
Но мне пришлось подождать с вынесением ему похвалы – мы стояли как раз рядом с личностью неопределенного пола, продающей входные билеты в туалетные комнаты. Я спросила ее (или его), где тут женщина может попудрить носик. В ответ она (я все-таки решила, что это «она», так как при ближайшем рассмотрении под майкой у нее заметила или фальшивые, или очень маленькие груди) издевательски поинтересовалась:
– Ты с дуба рухнула? Или ты за дискриминацию? Я ведь могу и легавого позвать. – Потом, вглядевшись в меня пристальнее, пробормотала: – Ты иностранка.
Мне пришлось сознаться, что это правда.
– Ладно. Только больше так не разговаривай, тут этого не любят. Мы здесь все демократы, поняла? Так что все пестики и тычинки у нас в одной вазочке. Поэтому покупай билет или не загораживай проход.
Джордж купил два билета, и мы вошли внутрь.
Справа от входа располагался ряд открытых кабинок, над ними плавала светящаяся голографическая надпись:
ЭТИ УДОБСТВА ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ И КОМФОРТА КАЛИФОРНИЙСКОЙ КОНФЕДЕРАЦИЕЙ. —
Голографическое изображение Вождя в полный рост витало прямо над надписью.
За открытыми кабинками шли платные, с дверями, а за ними – кабинки с занавесками. Слева была стойка с газетами и полезными мелочами, за которой расположилась личность весьма определенного пола: мужиковатая лесби. Джордж подошел к этому прилавку и, к моему удивлению, купил несколько косметических наборов и флакон дешевых духов. Затем он попросил билет для входа в одну из самых дальних закрывающихся кабин.
– Один билет? – Она подозрительно вскинула на него глаза. Джордж кивнул в знак согласия. Она поджала губы. – Гадкий, гадкий мальчик! Здесь не место для таких безобразий, парень.
Вместо ответа один британо-канадский доллар скользнул из руки Джорджа в ее руку и мгновенно исчез. Она сказала очень тихо:
– Только недолго. Если я нажму на звонок, сразу приводите себя в пристойный вид. Кабина номер семь, в дальнем правом углу.
Мы вошли в кабину номер семь. Джордж как следует закрыл занавески, застегнул их на молнию, спустил воду в унитазе, отвернул кран холодной воды и оставил его открытым. По-французски он объяснил мне, что мы должны сменить наш облик, не пользуясь при этом карнавальными масками, «а потому, дорогая, скидывай свои шмотки и надень тот костюмчик, который лежит у тебя в сумке». Мешая английские слова с французскими, он принялся объяснять детали, продолжая время от времени нажимать на спуск воды и то увеличивать, то уменьшать струю, льющуюся в умывальник. Итак, он хотел, чтобы я напялила этот вызывающий костюм от «Суперскин», наложила раза в три больше косметики, чем я обычно себе позволяю, и попыталась выглядеть вавилонской блудницей или ее аналогом.
– Понимаю, детка, это не твой стиль, но ты уж постарайся.
– Я попытаюсь быть «адекватной».
– Вот дрянь!
– А ты, значит, собираешься надеть платье Жанет? Не думаю, чтобы это тебе подошло.
– Вовсе нет. Я не стану выворачиваться наизнанку, просто чуть-чуть перевернусь.
– Прости, что сделаешь?
