В комнату вбежал высокий худой мужчина с детским лицом и жидкими усиками, словно сделанными из ниток. Он был одет в полосатую пижаму, а в руках держал ружьё, которое не замедлил наставить на Отца Рождество.
– Не волнуйся, ягнёночек. Он у м-меня на м-мушке.
– Прострели ему голову, Альберт! Ради всего святого, хоть раз будь мужчиной!
Отец Рождество заметил, что руки у Альберта дрожат, а вместе с ними дрожит и ружьё.
– Послушайте, – сказал Отец Рождество. – Мне очень жаль, что так получилось с вашей спальней. Мы всё здесь приберём.
– О, пожалуйста, не беспокойтесь, – попросил его Альберт. – У нас есть слуги.
Королева Виктория сердито посмотрела на мужа.
– Альберт, что ты делаешь? Почему ведёшь себя с ним так по-королевски?
– Но как ещё мне вести себя, пчёлка? Я же принц-консорт.
– А он влез в мою спальню посреди ночи! И, вполне возможно, он француз.
– Строго говоря, я финн с примесью эльфа, но это случилось потом, – услужливо уточнил Отец Рождество.
Королева Виктория вся раскраснелась от злости и повернулась к Альберту.
– Пока ты вешал блестящие шарики на глупое дерево, которое тебе привезли из Норвегии, – сказала она мужу, сверкая глазами, – этот волосатый монстр со своими дьявольскими лошадьми попытался меня украсть!
Услышав это, Отец Рождество очень расстроился. Его отца ещё можно было назвать похитителем, но сам он подобным не занимался.
– Я не пытался вас украсть, – заверил он королеву.
А Блитцен не нашёл другого времени, чтобы справить большую нужду. Прямо на мягкий ковёр. Вскоре на нём уже красовалась дымящаяся куча оленьего навоза.
– О нет! – завопила королева Виктория. – Демоническая лошадь нагадила на королевский ковёр!
Отец Рождество тяжело вздохнул.
– И за это я тоже прошу прощения, – сказал он, выразительно глядя на Блитцена.
– Пристрели его, Альберт. Пристрели бородача! А потом и его дьявольских лошадей!
Ружьё в руках принца-консорта заходило ходуном.
– Да-да. Сейчас-сейчас. Я всё сделаю. Я смогу. Я же смогу?
– Конечно, сможешь, помидорчик, – чуть смягчилась королева. – Давай, мой милый немецкий принц. Стреляй прямо в его необъятный живот. Хотя нет, пуля может отскочить. Целься в лицо.
– Мне кажется, это как-то неправильно, – стушевался Альберт.
Королева Виктория шумно втянула воздух.
– Похоже, придётся звать баронессу Лецен… БАРОНЕССА! БАРОНЭЭЭЭЭЭССА!
Принц Альберт закатил глаза.
– Только домашнего дракона нам здесь не хватало.
В королевские покои торопливо вошла широкоплечая пожилая дама с мощными руками и волосами на подбородке. Она была одета в чёрное платье и выглядела так, будто случайно проглотила осу.
– Што такхое, фаше феличестфо? – спросила она с сильным немецким акцентом.
– К нам вломился грабитель. Его нужно пристрелить. Альберт! Сейчас же отдай баронессе ружьё.
Но баронесса и без ружья прекрасно справилась. Она подошла к Отцу Рождество и крепко схватила его за нос. Потом выкрутила и толкнула. Отец Рождество и не подозревал, что на свете бывает такая боль. Он упал на пол, прижимая руку к лицу, и с ужасом воззрился на баронессу.
А та повернулась к королеве.
– Много лет насат, до того как я стала фашей гуфернанткой, я немношко занималась уличными боями. Среди прочих дефочек я была изфестна, как Ганноферский Ушас.
Отец Рождество мысленно согласился, что прозвище подходило ей как нельзя лучше. А баронесса тем временем наклонилась, ухватила его за тулуп и штаны и начала раскручивать вокруг себя. Альберт утомлённо прикрыл рукой глаза.
– Размажь его, баронесса! – завопила королева Виктория, возбуждённо хлопая в ладоши. – Вышвырни из окна!
Олени испуганно следили за тем, как баронесса Лецен, подобно жуткому волчку, крутится всё быстрее и быстрее. Наконец она с диким рёвом отпустила Отца Рождество, и он вылетел в то самое окно, через которое влетел несколькими минутами ранее.
– Ауфидерзейн, французиш швайн! – крикнула ему вслед баронесса и утробно расхохоталась.
Вихрь спешит на помощь!
Отец Рождество летел вниз, как соскользнувший с тарелки сливовый пудинг. Но постойте, что за тень устремилась к нему?
