Увидев, где стоит Отец Рождество, Чарльз Диккенс громко ахнул.
– Боже! Во имя всего святого, как вы это сделали?
Отец Рождество указал на колпак, который мистер Диккенс ещё не заметил.
– Милая шляпка, – улыбнулся он.
Чарльз Диккенс от удивления выронил перо. Он открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Потом его наконец осенило.
– Чтоб меня! Это же волшебство. А вы и в самом деле Отец Рождество. Поразительно. Воистину, поразительно. – Он протянул руку. – Невероятно приятно встретить кого-то столь же известного, как я.
– Только, пожалуйста, не рассказывайте никому, – шёпотом попросил Отец Рождество, пожимая писателю руку.
– Разумеется. Заходите, заходите.
Следующие десять минут Отец Рождество провёл в гостиной Чарльза Диккенса. Там было довольно темно – горела лишь одна свеча, – но уютно. Писатель угостил его глинтвейном, который ещё не успел остыть.
Отец Рождество узнал, что Амелию отправили в Работный дом мистера Мора.
– Худший в Лондоне, – с горечью закончил Чарльз Диккенс.
– Я должен её спасти.
– Что? Прямо сейчас?
– Да, – твёрдо сказал Отец Рождество. – Пока ещё есть возможность спасти Рождество. Если мы пропустим второе кряду, надежды не останется.
Он вдруг сообразил, что за последние десять минут время ни разу не остановилось.
– Мне пора. Дети начнут просыпаться уже через пять часов.
– Подождите, – остановил его Чарльз Диккенс. – Вам понадобится план. И маскировка. Раз волшебство не работает, вы не сможете проскользнуть по дымоходу и забрать Амелию из работного дома. И потом, что вы собираетесь с ней делать? Куда пойдёте? Вдруг её там больше нет?
Вопросы писателя надоедливыми мотыльками закружились вокруг головы Отца Рождество.
– Боюсь, вы задумали невозможное, – сказал Чарльз Диккенс.
– Нет ничего невозможного, – ответил Отец Рождество, и Капитан Сажа запрыгнул к нему на колени.
Чарльз Диккенс рассмеялся.
– Разумеется, есть. Очень многое невозможно. Например, написать рассказ, если у вас нет идей. – Смех оборвался тоскливым вздохом. – Это безнадёжно.
Отец Рождество поморщился.
– Безнадёжно и невозможно. Худшие слова на свете.
– Я уже пять недель не встаю из-за стола, пытаясь придумать сюжет, но в голове пусто. Боюсь, у меня наступил писательский кризис. Людям понравилась моя прошлая книга, и теперь я переживаю, что больше не смогу создать ничего подобного. Мысли туманны, как Темза по весне. Понятия не имею, о чём писать!
Отец Рождество широко улыбнулся.
– О Рождестве! Напишите о Рождестве.
– Но на книгу уйдёт несколько месяцев. Разве можно писать о Рождестве, скажем, в марте?
– Рождество – это не число на календаре, мистер Диккенс. Это состояние души.
Отец Рождество увидел, как в глазах у писателя вспыхнул огонёк.
– Рождественская история? – задумчиво проговорил он. – А это неплохая идея.
– Видите? Нет ничего невозможного.
Чарльз Диккенс пригубил глинтвейн.
– Мне пришла в голову одна мысль. Вы можете притвориться ночным инспектором. Работные дома, чтобы вы знали, проверяют, и обычно их не предупреждают о проверке. Тем более ночью. Тем более в Рождество. Но вам придётся переодеться… Пожалуй, подберём что-нибудь из моей одежды.
В итоге Отец Рождество натянул самую широкую пару чёрных брюк, которая только нашлась в гардеробе Чарльза Диккенса. Но и они оказались ему так узки, что, когда он попытался застегнуть верхнюю пуговицу, она отлетела прямо писателю в глаз.
Капитан Сажа рассмеялся, но поскольку это был кошачий смех, никто не догадался.
– Я дам вам пояс и самое большое пальто, что у меня есть, – сказал Чарльз Диккенс, потирая глаз. – И вы будете похожи на нормального человека. В известной степени.
– Спасибо вам, мистер Диккенс, – от души поблагодарил его Отец Рождество. – Я побегу. Мне ещё нужно найти Амелию и доставить 227 892 951 подарок.
– Впечатляющие цифры, – уважительно ответил Чарльз Диккенс. – Почти как продажи моих книг. Удачи, Отец Рождество! Надеюсь, вы найдёте Амелию.
