объятиях, прекрасный город для изучения вокруг и целая жизнь заполненная важными делами впереди. А потом появился дракон Айсфир, такой какими драконы были когда-то. Он обвинил людей в вероломстве и его призывы к мести упали в плодородную почву. Она признавала, что что-то необходимо было предпринять, но пришла в ужас от того, как быстро драконы пришли к решению разрушить Калсиду. А ведь именно это они и собирались сделать. Они оба, и Элис, и Лефтрин полагали, что Тинталья уже внушила драконам, что война неизбежна, тогда как Рапскаль пытался взбаламутить хранителей.
А хранители! С каким жаром эти юнцы ухватились за возможность отправиться на войну. Они наперегонки побежали в арсенал, выбирать доспехи и боевые цвета и усердно трудились, восстанавливая древнее оружие. Сильве пришла к ней и стала упрашивать, прийти и помочь разобраться в драконьих доспехах и вооружении. Так она и сделала, вооружилась своими набросками древних фресок и использовала свои рисунки в качестве примера того, как в старину драконы экипировались для битв. Элис разрывалась между восторгом от того, что ее эскизы воплощались в жизнь, и отчаянием от того, что помогает юным Элдерлингам собраться в этот рискованный поход.
И убивать.
Она не понимала. Когда хранители стали способными на убийство? Они что, не понимали во что ввязываются? Ее собственные воспоминания о том как калсидийцы напали на Удачный всплывали в памяти. Она снова чувствовала вонь от сгоревших складов в те дни, которые последовали за разбойными нападениями и грабежами. Сестра ее матери и вся ее семья погибли во время первой атаки, их убили прямо в ночных рубашках, даже младшую девочку, ребенка трех лет от роду. Элис ездила вместе с матерью, чтобы забрать тела, отвезти на телеге к себе домой и обмыть их перед похоронами…
— Элис, ты согласна, что мы должны отправиться завтра? — Лефтрин взял ее за руку и нежно потянул, чтобы она посмотрела ему в глаза. Она задумалась и хранила молчание слишком долго. Он начинал волноваться, что она снова блуждает в воспоминаниях из камней. Она не станет говорить ему, что была в гораздо более мрачном месте.
— Драконы правы. Старая поговорка говорит правду: «рано или поздно, начнется война с Калсидой». Это все что они там умеют. И будет лучше, если мы нападем на них, чем если они снова придут к нам. Завтрашний отъезд это не проблема, дорогой. Мне почти нечего упаковывать. В последние дни я провожу на Смоляном столько времени, что почти все мои вещи уже в твоей каюте.
— В нашей каюте, — сказал он и ухмыльнулся. — Теперь это наш дом. Хотел бы я предложить тебе более приятное путешествие, чем то что нам предстоит. Команда организует укрытия на палубе. Половина рабов решила остаться и построить здесь новую жизнь, остальные же захотели чтобы их отвезли обратно в Трехог. Но пусть даже мы оставим кого-то здесь, корабль будет переполнен. Я рад, что стало теплее. Половина наших пассажиров собирается спать на палубе.
— Я уверена, что буду в порядке. Пока у меня есть возможность уйти в каюту и провести время с тобой наедине, я смогу справиться. И я предвкушаю новое путешествие со Смоляным. Он покажет морякам с этих непроницаемых лодок, как настоящий живой корабль идет по реке. — Она нежно провела рукой по перилам, как если бы погладила дракона. Лефтрин покачал головой, удивленный тем, что его корабль вздрогнул от удовольствия. Ее рука замерла и она добавила тихим голосом: — Но меня не радует, что я буду находиться поблизости от Геста. Я знаю, что мне придется встречаться с ним и тебе тоже. Пообещай мне, что не дашь ему спровоцировать себя на насилие.
— Меня? С моим мягким характером?
Она ухватилась за рукав его рубахи и легонько потрясла. — Я не шучу, Лефтрин. Самонадеянность этого человека не знает границ. Ему не важно, что люди говорят или делают, он видит только то, что ему интересно и то, чего он хочет. Ты не знаешь что он из себя представляет на самом деле. Любую ситуацию он может развернуть в свою пользу. Он найдет в ней какую-то выгоду. Какое-то преимущество для себя. Его всегда волновало только это.
— Ну… — Лефтрин сомневался и она почувствовала, что страх расцветает в ее душе. Он посмотрел ей в глаза, облизнул губы и продолжил: — Есть вероятность, что перевозка Геста вовсе не проблема.
— Хранители же не предложили ему остаться здесь, ведь нет? С кем он говорил? Его нужно предупредить! Этот человек может любую ложь сделать правдоподобной! Седрик знает, что Гест остается здесь? — Ей стало дурно от ужаса.
— Нет. Ничего в этом духе, дорогая. На самом деле, я думал, как сказать тебе об этом. В ту смену за пленниками следил Харрикин. У него на дверях все время стояли как минимум двое. Он позволял некоторым пленникам выйти на прогулку, под хорошей охраной, но калсидийских охотников и Торговца Кандрала держал на коротком поводке.
Она кивнула, нахмурившись. — А Геста?
Лефтрин облизнул губы, ему явно не нравилось, что приходится говорить об этом. — Гест пропал. — выпалил он свою новость, а потом быстро продолжил: — Когда они проверяли, его не оказалось на месте. Девви — был последним из стражников, видевших его. Он позволил ему подняться на башню и посмотреть из окон. Седрик и Карсон подтвердили, что оба видели его там, на второй лестничной площадке. Они сказали, что там была перебранка и она перешла в драку, но они оставили его там и ушли как раз тогда, когда появился Айсфир. Охранники не покидали своих постов, но они отвлеклись. Гест мог спуститься по лестнице, пройти в бани, спрятаться, а затем, когда все были увлечены выступлением Рапскаля, сбежать. Как бы это не произошло, Гест пропал.
Элис стало дурно. Гест. Гест затерянный в ее городе, в поисках сокровищ. Она могла случайно наткнуться на него, свернув за угол, во время одной
