из своих прогулок. На мгновение она почувствовала леденящий ужас. Потом она одумалась и улыбнулась Лефтрину. — Он отправился на поиски сокровищ, он попытается набить карманы всем, что сможет унести. Но скоро он обнаружит, что во всем городе только у нас есть запасы еды. И если он как-то прознает, что этот корабль отходит завтра, он вернется, чтобы попасть на него. Сомневаюсь, что он захочет остаться в Кельсингре дольше, чем будет вынужден. — Она вздохнула и расправила плечи. — В конце концов, я переговорю с ним и добьюсь от него того, что мне нужно. Но до тех пор, я не собираюсь о нем беспокоиться.
— Тогда и я не стану, — пообещал он и прижал ее поближе. Потом посмотрел на солнце и вздохнул. — Иди, собирай свои вещи. Мне придется остаться здесь. Сегодня команда загружает припасы. Утром они приведут пассажиров.
Открывая дверь в комнату, она уже знала что он там. Рапскаль сидел на краю кровати, поджидая ее. Она замерла на месте, свет из длинного коридора заполнил комнату. Беспокойство нарастало и ее пронзила волна ненависти к обстоятельствам, заставившим ее относиться к нему с таким подозрением.
Когда она вошла в комнату, свет разгорелся ярче. — Разве ты не должен спать? — спросила она напряженным голосом.
— Я хотел повидать тебя, до того как улечу завтра. Я не знаю, как долго буду отсутствовать. И вернусь ли. Я подумал, что мы могли бы провести вместе последнюю ночь. Никаких обязательств с твоей стороны, просто последняя ночь вместе.
Тимара внимательно посмотрела на него. Он очень хорошо выглядел. Он расчесывал свои длинные волосы, пока они не начали блестеть и завязал их сзади, убрав с лица. Это открыло его черты и заставило выглядеть старше, чем как она знала, он был на самом деле. Но его лицо отличалось от мальчишеского лица Рапскаля, который вместе с ней отправлялся в экспедицию на корабле. Линия его челюсти стала жестче, а кожа на лице более гладкой. Хеби покрыла его красной чешуей, чтобы сделать похожим на себя, но чешуйки были тонкими и мягким, как у самой маленькой рыбешки. Он надел золотую с коричневым тунику и она плотно сидела на его широких плечах. Его мускулатура отличалась от других хранителей, его тело было развито осознанно, а не в результате тяжелой работы. Когда он смотрел на нее, его глаза мерцали голубым.
Она осознала, что уставилась на него. На его лице очень медленно появилась улыбка. Он поднял руку и показал на нее пальцем.
— Нет, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты ушел из моей комнаты, Теллатор.
— Тимара, пожалуйста. Я знаю, что был жесток той ночью. Это было необходимо. Подумай о том, что могло бы случиться, если бы я не заставил тебя спуститься в колодец. Ты не просто нашла для нас Серебро. Ты нашла себя. Ты вновь узнала, кем должна была стать, какой сильной ты была…
— Прекрати! — Она быстро подошла к сумке, лежавшей на туалетном столике, открыла ее и вытащила оттуда медальон с лунным ликом. — Ты должен взять его с собой.
— Он твой.
— Он не мой, он никогда не был моим и мне он не нужен. Я не Амаринда и не хочу быть Амариндой.
Он не сдвинулся с места. — Тебе не нужно быть Амариндой ради меня. В этой жизни я полюбил Тимару задолго до того, как узнал, что любил Амаринду.
Она пересекла комнату и когда он не пошевелился, чтобы взять кулон, она бросила его ему на колени. Он поймал ее за запястье. Она не вырвала руку, а просто сказала. — Если ты не отпустишь меня прямо сейчас, я со всей силы ударю тебя в лицо.
Он довольно фыркнул. — Можешь попробовать, твой удар ни за что не достигнет цели. — Он отпустил ее запястье и она отступила.
— Ты не Рапскаль, сказала она неуверенно, ненавидя то, что слова застревают в горле. — Рапскаль не вел бы себя так. Он не стал бы так говорить со мной. Рапскаль был странным и глупым, но он всегда был честным и благородным. И да, я любила его. Но я не люблю тебя.
Он следил за тем как она отходит. — Я Рапскаль. Я всегда им был.
— Ты был Рапскалем. А теперь ты кто-то другой. Рапскаль бы никогда не стал говорить со мной так, он бы никогда не стал прибегать к уловкам или играть на чувствах…
— Все меняются. — оборвал он ее слова.
Она взглянула на него. К глазам подступали слезы, но она не станет проливать их перед Теллатором. Рапскаль бы знал, что она плачет об утраченном. Теллатор бы счел это женской слабостью. С болью в сердце она осознала, что в ней было достаточно от Амаринды, чтобы точно знать, как бы он отреагировал на ее слезы. — Не все изменились так как ты. Рапскаль впустил тебя и ты стал им. Но если бы он не прикасался к камням, он никогда бы не стал тобой. Он бы рос, менялся, но…
Это смешно! — Рассмеялся он. — Ты хочешь сказать, что я должен был расти и меняться только так, как ты бы того хотела? Я что, растение, чтобы подрезать меня, придавать мне форму и растить в горшке? Это то, чего ты хочешь? Кого-то, кого ты смогла бы полностью контролировать, кого-то, кому ты смогла бы указывать кто он и что из себя представляет? Разве это честно? Что это за любовь, если она подразумевает, что я не должен меняться? Если бы ты не ухаживала за драконом, ты бы никогда не стала той женщиной, которой стала сейчас. Значит ли это, что эти перемены неправильные? Можешь ли ты вернуться назад и стать той Тимарой, которой ты была в тот день, когда мы покинули Кассарик.
