предсмертный крик. Грохот ног по палубе и крики продолжались некоторое время, он сидел сжавшись в тревожном ожидании, не понимая, что происходит и как это повлияет на его шансы выжить.
Наступило недолгое затишье, а затем звуки возобновились. Он услышал как медленно открылся другой люк. Пленники в трюме не кричали и не стучали по стенам как раньше, он подозревал, что еду и питье им давали в количестве, достаточном лишь для того, чтобы они оставались живы. Звуки раздававшиеся теперь, заставили его подозревать, что калсидийцы только-что добавили в свою коллекцию новых заложников, за которых можно было получить выкуп. Означало ли это, что они захватили второй корабль, или то, что они лишь взяли пленных в стычке? И зачем, ради Са, им понадобилось делать это?
Он подтянул колени к подбородку и сжался, лежа на боку и дрожа от холода. Он лихорадочно пытался заставить себя думать как они. Ну конечно. С другого корабля их предупредили о драконах. Капитан того судна отыскал путь к драконам, где бы те ни находились. И теперь калсидийцы воспользуются его знаниями, чтобы добраться туда, куда им нужно. Туда, где на них напали драконы. И Гест вместе с ними отправлялся навстречу этой опасности.
Тинталья снова летела. Не легко, не изящно, но летела. При каждом ударе крыльев, жидкость в ее зараженной ране начинала пульсировать и медленно, по капле, вытекала наружу. Боль сопровождала каждое движение. Инфекция распространялась, отдаваясь во всем теле. Чешуйки вокруг раны стали выпадать, образуя участок обнаженной кожи, мягкий и болезненный. Если она долго спала, то при пробуждении ее веки оказывались склеенными слизью и ей приходилось прочищать ноздри от скопившейся в них мокроты. Она все время испытывала голод и не важно, сколько она ела, пища не укрепляла ее. Любое действие давалось с большим трудом, а радость покинула ее жизнь.
Ее приземление в Трехоге стало катастрофой. Она быстро израсходовала запас сил и по глупости напала на стадо речных свиней на отмели. Она поймала одну, но маленькую и ей пришлось съесть ее, стоя в быстро текущей воде. Ее попытки взлететь после этого оказались безрезультатными. Три раза она отчаянно начинала бить крыльями и каждый раз падала обратно в ледяную воду реки. По всему выходило, что ей придется ночевать в холодной воде.
К восходу солнца она едва могла стоять. Плотные кроны деревьев нависавшие над рекой, делали взлет с отмели невозможным. Ей понадобилось собрать всю свою волю, чтобы вброд подняться вверх по течению. Лишь благодаря удаче, тем вечером ей в пасть попал разомлевший на солнце кабан, после чего она заснула в узкой полосе тростника и грязи. Два последовавших дня, в течение которых она медленно пробиралась вверх по реке, питаясь чем придется, в том числе и падалью, дорого ей стоили. В тот вечер, когда она нашла для сна широкую песчаную отмель, выступавшую из-под навеса деревьев, она не была уверена, что сможет проснуться на следующий день.
Но она проснулась. Легкая от перенесенных лишений, движимая отчаянием, осознававшая, что это ее последний шанс, она прыгнула в воздух и забила крыльями. И снова взлетела.
Все ее внимание уходило на то, чтобы продолжать путь. Каждый удар крыльев, теперь требовал осознанного усилия и железной воли, так как ей приходилось противостоять боли и усталости, чтобы двигаться дальше. Скоро ей придется отклониться от курса, найти что-нибудь, что можно убить и съесть. Только после этого она сможет поспать. Уже сейчас ее тело ныло от усталости. Ей хотелось остановиться сейчас, но с каждым днем она пролетала все меньше, а отдыхала все больше. Однажды она не сможет заставить себя и с огромным усилием снова подняться в небо. Если этот день наступит до того, как она прибудет в Кельсингру, тогда она умрет. И весь драконий род исчезнет вместе с ней, если ее яйца так и не будут отложены. С тех пор, как она увидела недоразвитых, слабых существ, выведенных из последнего клубка змей, она знала, что остается единственной надеждой своего вида.
И после всего этого, одна подлая стрела выпущенная человеком, развеяла ее мечты. В такие моменты как сейчас, когда боль в ее боку разгоралась все сильнее и сильнее, отдаваясь болью в каждом мускуле ее тела, она искала спасения в ненависти. Она подпитывала ее планами и мечтами о том, как отомстит этим людям, как она вернется в Калсиду, когда ее силы достаточно восстановятся для того, чтобы развеять их жалкие города огнем и мощью дракона. Она убьет сотни, тысячи из них ради своей мести и чтобы навсегда научить их остерегаться ярости дракона.
При каждом взмахе крыльев она обновляла свои клятвы, заполнить улицы их городов кричащими людьми.
Кельсингра. Теперь недалеко, пообещала она себе. Правда гораздо дальше, чем Трехог, но она сможет сделать это. Потому что она должна. Иногда, когда сон брал над ней верх, она слышала отдаленные голоса драконов. Они нашли Кельсингру, создали Элдерлингов для себя и пробудили город. Проснувшись она не могла коснуться их сознаний. Их далекие мысли пересекались с ее только когда она была на пороге изнеможения. Однажды ей даже показалось, что Малта пробилась к ней, мыслями полными тревоги и упреков. Она попыталась ответить своему Элдерлингу, приказать, чтобы та была готова послужить своему дракону. Но она проснулась и боль затуманила ее разум, превратив самые простые действия, такие как полет и охота, в испытания для нее. И все же, если их мысли могли касаться ее, значит она была уже не далеко.
По крайней мере дождь прекратился на время. По крайней мере ей не приходилось лететь против ветра. Это все маленькие радости, что у нее были. Она упрямо била крыльями и летела невысоко над рекой, в поисках добычи и поэтому услышала какофонию звуков до того, как увидела их источник. Когда она увидела внизу два корабля на мгновение она испытала ярость. Две лодки были сцеплены, их команды кричали одна на другую и кидали друг друга в реку. Не охота ради добычи, просто убийство, как обычно. Шумные, бесполезные, вонючие людишки!
Их вопли распугают всю добычу в окрестностях. Именно тогда, когда ей нужна легкая охота они все усложняют. Дичь любого размера не рискнет оставаться в пределах слышимости их бесполезной свары. Если она хотела сохранить силы, ей стоило спланировать к ним и плюнуть в них ядом за все те
