изменилось, поняла Малта. Разница между ней и окружавшими ее высокими и гибкими Элдерлингами делала ее похожей на существо другого вида. И все равно, похоже, что все драконы относились к ней с уважением. Без сомнения, она лучше всех подходила для разговора с ними. Малта была разочарована и напугана, но подавила свой гнев и не проронила не слова. Элис удержала его внимание, когда он уже был готов прогнать их всех. Он смотрел на нее и удовольствие от ее похвалы заставило его золотые чешуйки сиять словно пламя в печи.
— Тогда задавай свои вопросы. — разрешил он ей.
Малта вцепилась в руку Рейна. Она могла чувствовать как напряглись мышцы на его предплечье и знала, как трудно ему сдержаться. После всех дней ожидания того, чтобы драконы собрались и поговорили с ними, похоже, все, что они могли сказать это то, что Эфрон умрет. Неужели они забрались так далеко и ждали так долго только для того, чтобы услышать то, чего она страшилась с самого его рождения?
Она заглянула в маленькое личико, которое прижимала так близко к своей груди. Для того чтобы сохранить тепло, ее сын был завернут в элдерлингскую тунику и не смотря на это, он не был теплым. Его чешуйки повторявшие линии бровей и носа были яркими, но под ними, его человеческая плоть выглядела серой и он был таким худым. Крошечная ручка высвободилась и цеплялась за нее пальчиками, гораздо больше похожими на когтистую птичью лапку, чем на пухлые пальчики малыша. Мука, куда более сильная, чем любая физическая боль, когда либо пережитая ею, пронзала ее всякий раз, при взгляде на него. Такой кроха и такая недолгая жизнь, а он ни разу не пережил и минуты покоя или радости.
Элис говорила: — Поколения жителей Дождевых Чащоб переживали смерти своих детей, детей, рожденных слишком измененными чтобы выжить. Те кто выживали, несли на себе некоторые черты Элдерлингов, которые мы могли видеть на древних гобеленах, но они тоже слишком рано умирали. Все это Торговцы дождевых Чащоб полагали ценой жизни в тех местах, где они поселились. Все это время, рядом не было драконов, которые могли бы производить эти изменения. Почему, в таком случае, о мудрый Меркор, они столкнулись с такими трудностями?
Дракон высоко держал голову, и, казалось, смотрел вдаль. Задумался ли он, или просто хотел, чтобы ничтожные человечишки отстали от него, чтобы он снова мог спокойно взмыть в воздух и отдаться охоте?
Он нехотя заговорил. — Люди уязвимы для драконов. В древности мы сознательно изменяли некоторых из вас, чтобы вы лучше подходили на роль спутников и слуг нашего рода. Вы так недолго жили, что для нас было почти невозможно успеть достичь полноценной связи с человеком до того, как он умирал. Поэтому мы допускали и формировали изменения в тех, кто казался наиболее подходящим для жизни рядом с нами. Но вскоре люди узнали, что любое воздействие драконов и вещей драконов может изменить любого человека, и что эти изменения не всегда во благо. Так что те, кто находил удовольствие и видел свое предназначение в служении драконам, возводили собственные города и творения, жили рядом с нами и с радостью нам служили. Они лелеяли мечту, что мы изменим их.
— Те кто хотели оставаться неизмененными время от времени осмеливались приезжать в такие города, но редко и осознавая сопряженные риски. Здесь в Кельсингре жили Элдерлинги. Люди жили и работали в другом поселении, на другом берегу реки. Остальные жили за городом, вдали от его мерцающих серебром каменных стен, где они выращивали скот или заботились об урожае. Все знали о рисках и те кто принимал их, делали это по своей воле. Сознательно, мы не хотели нанести людям вред, если так и случилось, они сами навлекли это на себя.
Были это только его слова или он призвал воспоминания из камня? Малта чувствовала себя словно была в трансе, как будто она видела то о чем он рассказывал. Она могла видеть эту площадь заполненную людьми разговаривающими друг с другом на весеннем солнце. Элдерлинг в серебряных перчатках с тремя тонко сделанными марионетками подвешенными к пальцам, окликнул троих стройных женщин, несущих сверкающие свирели. Одна из них поднесла свою к губам и заиграла ему в ответ, кто-то из прохожих рассмеялся над этим обменом. Среди Элдерлингов показался огромный фиолетовый дракон, его крылья отливали серебром, на нем была изящная золотая броня покрытая тысячами крохотных бубенчиков. Толпа расступилась перед ним и многие Элдерлинги выкрикивали приветствия или кланялись ему когда он проходил. Бубенцы издавали приятный звук тонко позвякивая. Предок Меркора? Великолепная сцена померкла и она снова оказалась на ветреной площади и слушала то, что он говорил.
— Когда драконы и Элдерлинги исчезли из мира, в места где мы некогда процветали, пришли люди. Вы обнаружили магию созданную Элдерлингами и места которые они разделяли с драконами. Вы использовали их вещи и жили там, где некогда гуляли и жили драконы. Оставалось достаточно следов, чтобы те кто жили в этих местах изменились. Но изменения были случайными, не оформленными драконами и часто неприятными и опасными.
— Итак, вы были хранителями, когда впервые пришли служить нам. Измененные близостью к тому, что создали драконы, но еще не на пути к тому, чтобы стать настоящими Элдерлингами. Но используя кровь, чтобы привязать вас к нам, мы могли придать вам форму, чтобы вы стали более полезными. Для этого в крови драконов есть Серебро и мы наиболее сильны, когда наша кровь полна им. Мы были лишены Серебра, но все же, каждый из нас мог создать Элдерлинга себе в услужение. И мы вас изменили, сделали вас Элдерлингами и если вы захотите завести ребенка, мы можем изменить и его. Но ни один дракон не может изменить то, что начал другой, не больше чем человек может изменить чужого ребенка. Сама Тинталья могла бы помочь вашему ребенку, но ни один из нас не сможет.
В его тоне не было и намека на извинения, и та часть Малты, что оставалась спокойной задумалась, а есть ли у драконов представление о том, что можно сожалеть о содеянном или нести ответственность за боль, которую может принести их безответственность. Страх неожиданно исчез, осталась лишь ярость. Если ее сын не выживет, какая разница, что этот дракон может сделать с ней? Она резко вышла вперед, едва не оттерев Элис плечом, чтобы
