Я не очень понимал, что представляет собой Тень, но мне хватило свидания с Келлзом. Тень не упустит возможности сравняться с императором.
– Он разнесет Десять Путей по камешку в поисках остальных дневников. А когда найдет все – запустит Бесконечный Цикл, но для себя.
– И у нас окажется два бессмертных императора вместо одного, – сказала Одиночество. – Один для Светляков, другой для Кентов.
– А тебе ничего не перепадет, – усмехнулся я.
Одиночество прищурилась:
– Что ты хочешь этим сказать?
– А что мне, черт побери, говорить? Ты заявляешь, что ищешь дневник Эталона, что там раскрыты тайны реинкарнации и ты хочешь перерыть Десять Путей в поисках всего, что имеет отношение к этому процессу. Пусть ты не хочешь стать Королем-Тенью, но я уверен, что тебя очень интересует бессмертие.
Одиночество вскочила так быстро, что звон амулетов слился в единый звук.
– Вот как ты обо мне думаешь? – взвилась она. – Считаешь, что я хочу разделить душу и оживать? Ищу вечной жизни в урезанном виде?
– Зачем же еще? – поддел ее я нарочно. – Зачем искать дневник и рыться в Десяти Путях, если не воспользоваться рецептом? Если тебе не хочется возрождаться?
– Затем, что знание необязательно применять одинаково! Глиммер работает в обе стороны!
Проговорилась. Я сел прямее, переваривая услышанное.
– Проклятье! – Одиночество врезала ногой по столику. Тот качнулся и с грохотом рухнул. Мраморная столешница разлетелась на куски. Железо немедленно сунулся в дверь, и Одиночество махнула ему уйти.
– Не так я хотела обсуждать эти материи, – призналась она. – Сперва собиралась выяснить, на чьей ты стороне.
– Твоя цель – император? – спросил я, проигнорировав ее жалобу. – Дело не в Тени и Круге, а в нем! Ты хочешь свергнуть гребаного императора!
– Нет, – скорбно покачала она головой. – Мятеж – это слишком просто. Сколько их уже было – не сосчитать. Я хочу его убить. Навсегда. Мне нужно понять, как первые Эталоны сделали его бессмертным, и разрушить их чары.
– Ты спятила, – сказал я.
– Не вали с больной головы на здоровую. Это император спятил. Все три воплощения Стефана Дорминикоса – Маркино, Теодуа и Люсиен – со временем впадают в безумие.
– Подумаешь, откровение! – пожал я плечами. – Всем известно, что к старости они выживают из ума. Всегда так было. Вот почему следующая инкарнация или Регент стоят наготове, когда правящей ипостаси исполняется пятьдесят.
– Но это не безобидное слабоумие, – возразила Одиночество, – и так было не всегда. Это началось двести пятьдесят лет назад. До Теодуа Шестого Регентство не было постоянной должностью, Регент не имел двора и не жил в одном дне пути от Илдрекки. Перемены начались, когда на исходе правления рехнулся Теодуа. С тех пор безумие усиливается: император сходит с ума все раньше и основательнее.
Я задумался над ее словами и тем, что читал в исторических трудах, а также о рассказах Ликонниса про Четвертое Регентство. Если взглянуть на историю империи с точки зрения Одиночества, то шаблон действительно вырисовывался. Регенты чаще вступали в должность, воплощения реже покидали столицу и до начала своего правления, и во время него. Черт, да сказывали, что Маркино, Теодуа и Люсиен раньше общались друг с другом! Такого больше не было ни официально, ни, по всей вероятности, приватно.
– Скоро, – продолжила Одиночество, – речь пойдет не о державных стариках, одержимых паранойей, которые пускают слюни, а о трех активных, бодрых, толковых претендентах на трон, каждый из которых убедит себя в злонамеренности остальных. У них разовьются паранойя, слабоумие и бред величия, подкрепленные огромным государственным аппаратом. Уже сейчас каждое новое воплощение относится к своим предшественнику и наследнику намного хуже, чем первые пять веков. Открытая война между ними – вопрос времени.
– Гражданская война? – переспросил я, не веря.
Одиночество кивнула.
– Гражданская война между тремя императорами, каждый из которых регулярно возрождается из мертвых, жаждет мести, способен собрать и повести за собой армию. И так цикл за циклом.
– Но империя и раньше переживала кризисы, – возразил я не столь уверенно, как хотелось. – Правление Претендентов, Мятеж Бастардов, предательство Белых Кушаков под командованием Серебряного Ястреба – имперский двор выживал вообще без воплощений Стефана. Кто сказал, что он не справится с полоумным императором?
Одиночество скрестила руки.
– Сам подумай. Даже полоумный император остается императором.
А люди ему подчинялись. По крайней мере, одной из версий. Но если им придется выбирать между тремя станами, то в стране начнется хаос, которому не будет конца.
Мир, доселе шатавшийся, начал рушиться. Я чувствовал приближение ужасных событий. Когда нас накроет волной, она снесет все, и строить под
